– И что же она сделала?
Федра пожала плечами.
– Я надеялась, что мне позволят оставить ребенка, – сказала она. – Я думала, что его пока возьмут у меня и переправят в какое-нибудь безопасное место. Но потом в нашу квартиру в Париже пришел доктор, осмотрел меня и сказал, что у меня уже почти шесть месяцев беременности. И потом он что-то сделал со мной.
– Господи Боже мой, – снова сказал Тристан.
– Но все пошло не так, как планировалось. – Ее голос неожиданно дрогнул, а от лица отлила кровь. – У меня была девочка, Тристан. – Ее глаза наполнились слезами. – Такая маленькая красивая девочка. Они были уверены, что я все забуду, что ничего не пойму, что все это у меня быстро пройдет.
– Тихо, Фе, тихо, успокойся, – бормотал Тристан, обнимая ее.
– Но я видела ее, Тристан. – Федра заплакала и уткнулась в его грудь. – Она была такая маленькая, и она не дышала. Ее у меня забрали, и я даже не знаю, что с ней потом стало. Я не знаю, что с ней стало. Ты можешь это понять? У нее были крошечные пальчики и даже волосики на голове. Черненькие. Я просила ее – заплачь, заплачь, заплачь. Если бы она заплакала, то мне бы обязательно ее отдали. Но она тихо лежала на руках у доктора. Она была мертвой. А потом ее куда-то унесли.
– О-о, Фе… – Он стал качать Федру, прижав губы к ее волосам, – О-о, моя бедная, бедная девочка…
– Они никогда не скажут мне, где она, – сдерживая рыдания, еле слышно проговорила она. – Я, конечно, знаю, что она умерла. Она преждевременно появилась на свет. Теперь я знаю это. Но тогда не знала. Я всегда думала, что у каждого ребенка должна быть мать и ребенок должен знать, что он любим и желанен. Я верила, что однажды мы все равно будем вместе. Но она не со мной, она лежит в нищенской могиле.
– Я уверен, Фе, что ее отпевали в церкви, – сказал он. – И сейчас она покоится с миром и смотрит на тебя с неба.
– Ты правда так думаешь? – спросила она, но в ее голосе не слышалось надежды. – Что произошло потом, я плохо помню. Я тяжело заболела, и тетя Хенслоу была в панике. Когда лихорадка наконец закончилась, доктор сказал, что у меня внутри что-то повреждено, а потом воспалилось. Тетя Хенслоу начала плакать и спросила, могут ли в дальнейшем у меня быть дети. И доктор сказал, что вряд ли. Надежды почти никакой. Я должна была вернуться домой и жить для себя. Так я и поступила. Но потом сбежала Милли и оставила Присс.
Тристан провел рукой по ее волосам, к его горлу подступил ком. Именно это обстоятельство сделало Федру очень ранимой, на это и намекал Нэш. И теперь Тристан понял, почему Федра была просто-таки одержима поисками матери Присс.
– Фе, я надеюсь, мы найдем Милли, – мягко проговорил он. – Но даже если мы найдем ее и дочь соединится с матерью, это ведь не удовлетворит твое желание иметь собственную дочь. Прости. Скажи мне, что ты понимаешь это и принимаешь.
– Я все понимаю. – Ее голос стал высоким и слегка хриплым. – Я не настолько глупа, Тристан, как ты мог подумать. Я прекрасно понимаю, что и по каким причинам я делаю. Я знаю свое сердце.
– А что стало с тем человеком, Фе, который так под-до поступил с тобой? – спросил Тристан. – Как повел себя в дальнейшем Нэш?
Она бросила на него неуверенный взгляд.
– Он чуть ли не до смерти избил его кнутом, – сказала она. – Но предполагается, что я этого не знаю.
– Он заслуживал и более сурового наказания, – бросил Тристан.
Федра закрыла ладонями лицо.
– А потом Стефан отправился в Оксфорд и избил Тони, – проговорила она. – Нэш сказал Тони, что он принес в дом несчастье, что именно он несет ответственность за то, что случилось со мной.
– Что ж, – Тристан на мгновение задумался, – это логично.
В ее глазах теперь он видел лишь боль, гнев ушел.
– Больше года Тони держался от нас на расстоянии, – прошептала Федра. – Мама, конечно, знала, что он и Стефан из-за чего-то поссорились. Она все время плакала и просила Стефана простить Тони и позволить ему вернуться домой. Стефан позволил ему вернуться, но только после того, как Тони женился на Дженни.
– Значит, теперь Эдвард живет в Нортумберленде со своей богатой женушкой и отделался всего лишь рубцами на заднице. В ус себе не дует и тратит женины денежки. – Тристан сдвинул брови. – В этом мире нет справедливости.
– Есть, Тристан, – сказала она. – Через несколько лет после женитьбы Эдварда застукали в классной комнате с племянницей жены. И угольный магнат собственноручно всадил ему пулю в сердце. Историю замяли.
Тристан разжал кулаки.
– Как ты узнала об этом?
– Стефан сказал мне. – Она слабо улыбнулась. – Он думал, что, узнав об этом, я буду чувствовать себя лучше. Неизвестно, откуда он узнал про Эдварда, и у меня нет желания спрашивать об этом.
Тристан прижался к ней и подсунул руку ей под голову. Несколько минут назад ему хотелось сказать Федре, что он убьет негодяя. Но, как выяснилось, это уже сделал другой. Потом ему захотелось крепко обнять ее и предложить свою любовь и безопасность. Пообещать сделать ее счастливой. Навсегда. Но Тристан не мог давать таких клятв, потому что знал, что все в жизни преходяще, что слово «навсегда» существует лишь в лексиконе наивных.
Поэтому он просто продолжал обнимать Федру. Он с нежностью прикоснулся губами к тому месту за ее ухом, где он уже давно заметил маленькую пульсирующую вену.
– Что ты будешь делать, когда все закончится? – спросил он, страшась ее ответа. – Когда ты получишь обратно свою Милли и отпадет необходимость наряжаться в брюки или разыгрывать роль миссис Томпсон.
Федра повернула к нему голову, но ее глаза по-прежнему были устремлены куда-то внутрь ее самой.
– Думаю, я вернусь домой, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97