Пять минут в конюшне или у забора огорода. Он проделывал это достаточно часто, чтобы знать порядок. Он застегнет брюки, бросит ей монету и никогда больше ее не увидит. Он даже не узнает ее имя.
Рочдейл оттолкнул ее и сказал:
– Не сегодня, милашка.
Она явно обиделась и разозлилась, но ему было все равно. Он бросил на стол несколько монет за эль и вышел.
Что с ним случилось? Он не готов вообще отказаться от женщин только потому, что оттолкнул от себя одну особенную. Он определенно не собирался беречь себя в надежде на ее возвращение. Но в данный момент, сегодня, когда разрыв с Грейс был еще свежей раной, он не мог вынести привычной рутины безликой близости с проститутками или безразличной постели со светскими шлюхами. В такой жизни для него больше не было радости.
Вместо этого Рочдейл нанял экипаж до Сент-Джеймс-стрит и сошел у дверей «Уайтса». Если он не может избавиться от своих мыслей при помощи женщин, возможно, игра с высокими ставками отвлечет его. Он вошел в карточный салон и увидел Кэйзенова, разговаривающего с Олдершотом и Дьюсбери. Вскоре Кэйзенов подошел к Рочдейлу.
– Ей-богу, приятель, ты выглядишь ужасно, – сказал Кэйзенов.
– Вот что делает с человеком разгульный образ жизни.
Кэйзенов махнул официанту и заказал два бренди, потом провел Рочдейла в маленькую нишу, где два джентльмена только что освободили пару потертых удобных кожаных кресел.
– Что случилось? – спросил Кэйзенов, как только они сели. – Знаешь, ты правда плохо выглядишь.
– Можешь не повторять. Честно говоря, я не только выгляжу, но и чувствую себя плохо. Грейс узнала о пари.
– Господи! Как?
– Не знаю как. Она только сказала, что слышала сплетни от кого-то из своих родственников.
Кэйзенов поморщился.
– Боже мой. Она, должно быть, в ярости.
Рочдейл повторил ему все, что наговорила ему Грейс, каждую колкость и ядовитую стрелу, которая так точно попадала в мишень.
– Когда я публично унизил Серену Андервуд, – сказал он, – я не чувствовал ни вины, ни стыда.
– Потому что она хотела поймать тебя в ловушку брака, чтобы ты дал свое имя ребенку другого мужчины.
– Даже если и так, я был причиной ее публичного позора, а мне было практически все равно. Я и не подумал терять из-за этого сон. Но на этот раз… В общем, если бы у меня было сердце, оно было бы разбито. Я не могу простить себя за то, что причинил Грейс боль. Она не хочет видеть меня, поэтому я подумываю оставить Лондон. Она живет здесь весь год, так же как и ты, поэтому я считаю, что мне навсегда придется оставить Лондон.
– Куда ты поедешь?
– Подумываю о том, чтобы вернуться в Беттисфонт и привести его в порядок. Может быть, я смогу найти архитектора, чтобы построить новый дом. Я смогу заниматься там своими конюшнями.
– Ты удивляешь меня, Рочдейл. Я думал, что ты не собираешься возвращаться в Беттисфонт.
Образ официантки, которой он недавно отказал, промелькнул в голове, и Рочдейл понял, что это не единственная часть жизни, от которой он готов сейчас отказаться.
– Я завязал с этой жизнью. Пришло время возвращаться домой.
И никогда больше не видеть Грейс.
Вильгельмина посоветовала Грейс как можно чаще ходить на светские мероприятия, важно, чтобы ее видели на публике, нужно хорошо проводить время и вести себя так, будто ничего не случилось. Потому что наверняка не только Маргарет Бамфриз слышала сплетни о пари Рочдейла. Если Грейс будет вести себя как обычно, говорила Вильгельмина, ее достаточно прочная репутация выдержит любые сплетни. Поэтому Грейс так и поступала. Сезон заканчивался, многие уже уехали на лето, но оставались светские вечера, которые можно посещать в любое время года.
Через неделю после столкновения с Рочдейлом Грейс приняла приглашение на карточную вечеринку в доме лорда и леди Рэймонд на Парк-лейн. В нескольких комнатах были расставлены карточные столы, а в других были сервированы столы с различными закусками и напитками, После долгой игры в вист в паре со старым лордом Хекстейблом, глухим как пень и выкрикивающим замечания к каждой игре, Грейс направилась в одну из чайных комнат, стараясь скрыться от старика. Комната называлась чайной, хотя напитки там подавались самые разнообразные. Большинство гостей, похоже, пили вино и херес, но Грейс заказала чай и направилась к столику в углу. После шумного карточного салона она смаковала эти несколько тихих минут в одиночестве. Она выпьет восстанавливающую силы чашку китайского чаю, вернется к картам и снова станет общительной.
– Ну-ну, не моя ли это благотворительница?
Грейс подняла глаза и обнаружила лорда Шина, явно пьяного, нависшего над ее столиком. Он был самым последним человеком, которого она хотела видеть. Грейс попыталась успокоиться, потому что ей ужасно хотелось дать негодяю пощечину.
– Не хочу показаться грубой, – сказала она, – но я бы предпочла побыть одна, лорд Шин. Я не желаю разговаривать с человеком, который сделал меня объектом скандального пари. – Она снова стала помешивать чай.
Шин проигнорировал ее слова и сел напротив.
– Ах, но вы должны позволить мне поблагодарить вас, миссис Марлоу. Я знал, что ваша оборона слишком тверда, чтобы ее пробить. Превосходная вы женщина. Старый Марлоу гордился бы вами. Я никогда еще не выигрывал с такой легкостью. И какой приз! Я уверен, что с Серенити выиграю Гудвудский кубок. Это лучший бриллиант в короне моих конюшен. Исключительная лошадь Серенити.
Грейс ничего не поняла.
– Вы выиграли кобылу лорда Рочдейла?
– Да. Вы не знали, что Рочдейл поставил Серенити против вашей добродетели? Ха! Я знал, что он не сможет выиграть. И теперь эта стройная кобылка проживает в стойле рядом с Альбионом, мерином, которого Рочдейл надеялся выиграть у меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94