Его язык нашел ложбинку между ее грудей, потом он поднял ее юбки и стал гладить ногу. Затем рука поднялась по шелку чулка, над подвязкой, к обнаженной коже ее бедра. Грейс вскрикнула, и он принял ее крик в свой рот, надеясь, что слуги не сбегутся ей на помощь, думая, что ее убивают.
Она изогнулась под ним и сказала:
– Я хочу чувствовать тебя во мне, Джон: Пожалуйста!
Он собрал ее юбку на талии и расстегнул панталоны. Несколько быстрых движений с кальсонами, и его плоть вырвалась на свободу. Грейс помогла ему стянуть панталоны. Он подсунул руки под нее и поднял, чтобы глубже погрузиться внутрь. Она обняла его ногами и изо всех сил приподнималась к нему с каждым толчком, отвечая движением на каждое его движение. Ее дыхание превратилось в короткие судорожные вдохи, она снова и снова шептала его имя, пока не скорчилась под ним в конвульсии.
Ее освобождение довело его почти до грани, и он со стоном стал выходить. Но она крепко обняла его и сказала:
– Пожалуйста, останься. Не покидай меня на этот раз. Я люблю тебя, Джон. Я люблю тебя.
В любом случае было уже слишком поздно, потому что он не мог больше сдерживаться, освобождение настигло его в ее глубине.
Он рухнул и постарался успокоить дыхание. Он редко позволял себе такую беспечность. Рочдейл не желал попасть в ловушку, случайно дав жизнь ребенку, которого не хотел, и заботился о том, чтобы такого никогда не случилось.
Странно, но когда он, тяжело дыша, лежал на Грейс, то совсем не чувствовал себя в ловушке. Он чувствовал себя… свободным.
Через мгновение, испугавшись, что раздавит ее своим весом, Рочдейл сел, натянул панталоны и собрал одежду Грейс, оба они представляли собой томное и довольно странное сплетение тел.
Он обнял ее за плечи и опустил руку вниз, лаская нежную кожу ее груди.
– Мы, может быть, зачали ребенка, Грейс.
Она подняла голову с его плеча.
– Не знаю, могу ли я забеременеть, но если могу, то я не против.
Ее не волнует, что она забеременеет? Грейс Марлоу не из тех женщин, которые рожают ребенка вне брака. Это могло означать только одно.
– Любовь моя, ты хочешь сказать…
– Я… я не уверена, что мне достаточно быть твоей любовницей. Я хочу большего.
– Грейс…
– Я знаю, что не я такая женщина, каких ты предпочитаешь. Я не искушенная, не умная и не опытная…
– Разве я когда-нибудь жаловался?
– М-м… нет, но…
– И никогда не буду. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Твоя невинность, твое отсутствие опыта так безоглядно очаровывают меня. Если бы ты была пресыщенной и искушенной, я бы никогда не влюбился в тебя.
Она положила руку на его щеку.
– И я люблю тебя, Джон, распутного негодяя, безрассудного игрока, начитанного студента и великодушного человека.
Он взял ее руку и поцеловал.
– Как скажешь, Грейс, но я не такой, каким ты меня представляешь. Все, что ты слышала обо мне, – это правда, и даже не вся. Я никогда не заботился о том, чтобы быть респектабельным и следовать правилам поведения настоящего джентльмена. Я делал то, что мне хотелось, с теми, с кем хотелось, и причинил боль многим людям. Все, в чем ты обвинила меня, было правдой. В моем теле нет «доброжелательной косточки». Я делал все это ради тебя, чтобы выиграть пари. Я игрок, а не филантроп. Я предпочитаю лошадей неимущим сиротам и петушиные бои – опере. Мне всегда было наплевать, что люди думают обо мне. Но я забочусь о тебе, и мне было бы стыдно предложить тебе свою испорченную и скандальную жизнь. Ты заслуживаешь лучшего, Грейс. Ты заслуживаешь лучшего.
– Ты и есть лучший.
– Нет, я…
– Ты лучший для меня. Ты научил меня быть настоящей женщиной, а не жить в тени памяти покойного мужа. Ты объяснил мне, что такое страсть и как не бояться ее. Ты научил меня наслаждаться жизнью и не беспокоиться о том, что обо мне могут подумать другие. Ты научил меня жить. Как может какой-то другой мужчина сравниться с тобой? Ты лучший, Джон. Для меня.
– Означает ли это, что ты выйдешь за меня, Грейс? Ты согласишься выйти за меня замуж, если я попрошу?
– А ты просишь?
Он поднял ее на ноги. Он хотел сделать это как должно. Это был важный момент, в такой момент нельзя быть растрепанным, поэтому он заправил полы рубашки, застегнул панталоны, вернул на место жилет и сюртук и быстро завязал галстук. Глядя на него, Грейс встряхнула юбки и расправила корсаж. Когда они оба привели себя в некоторое подобие порядка, он снова взял ее руки и поцеловал каждую.
– Моя драгоценная Грейс, – начал он, прижимая ее руки к своей груди, – ты лучшая женщина, какую я когда-либо знал, и я люблю тебя всем сердцем. Ты окажешь мне величайшую честь, если согласишься стать моей женой.
Ее глаза на мгновение наполнились слезами, но потом она бросилась ему на шею и сказала:
– Да, да, да!
Он схватил ее на руки и закружил, а она смеялась своим чувственным смехом, который как по волшебству воскрешал все те безнравственные желания, которые он хотел осуществить с ней. Теперь у них будет целая жизнь, чтобы вместе быть безнравственными.
Он вернул Грейс на землю, поставил на турецкий ковер и поцеловал кончик ее аристократического носа. Потом сунул руку в карман, достал маленькую шагреневую коробочку и протянул ей:
– Тебе, моя драгоценная Грейс: символ моих обязательств перед тобой, обет любить тебя вечно.
Она взяла коробочку и открыла ее, потом улыбнулась ему с чисто женским восторгом.
– О, Джон, оно прекрасно. Как ты узнал, что изумруды – мои самые любимые камни?
Он взял ее руку и надел кольцо на безымянный палец. Большой прямоугольный изумруд был окружен маленькими бриллиантами и оправлен в золото.
– Это была удачная догадка. Этот цвет идет тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94