Когда мы начинали сезон, я и мечтать не могла, что на нас вдруг свалятся такие деньги. Теперь мы можем сделать гораздо больше, чем…
– Да, ваши чертовы вдовы и сироты – это все, что вас заботит, – раздался мужской голос. – Какое счастье, что на вас свалилась и еще одна крупная сумма.
Грейс изумленно открыла рот, увидев Рочдейла, стоящего на пороге гостиной с горящими от ярости глазами. Все разговоры смолкли – подруги удивленно смотрели на него.
– Простите, мадам, – произнес раздосадованный дворецкий, появляясь вслед за Рочдейлом. – Я не смог остановить его. Он промчался мимо меня, и я не успел объявить его.
– Все хорошо, Сперлинг. – Грейс не отрывала от Рочдейла настороженных глаз. – Его светлости здесь рады в любое время, его не нужно объявлять.
– Можете не беспокоиться на этот счет, мадам, – сказал Рочдейл, – потому что я больше не появлюсь.
О чем он говорит? И почему он говорит такие вещи перед ее подругами? Ей стало так жарко, что она покраснела с головы до ног.
– Что значит – вы больше не появитесь? – спросила она. – Вы знаете, что можете всегда…
– Я устал от ваших игр, мадам. Я узнал о вашем маленьком пари с Шином. Ах да, можете краснеть, моя дорогая. Вы почти поймали меня. Вы почти убедили меня, что вы другая. Но это не так, и мне следовало догадаться раньше. Мы были на волосок от величайшей ошибки. Но вовремя узнали, какого презрения достоин другой. Мы можем разойтись невредимыми, более или менее.
– Но, Джон…
– Знаете, вы ведь действительно одурачили меня. Я думал, что вы такая чертовски хорошая. Такая милая и невинная. Но вы двигали мной, как марионеткой, танцующей на ваших веревочках. И все для того, чтобы спасти вашу репутацию и выиграть еще один большой куш у Шина.
– Нет, Джон, вы все не так поняли…
– Слава Богу, я узнал, что вы на самом деле за человек, и узнал до того, как вы защелкнули кандалы на моих ногах. Не будет никакой свадьбы, моя дорогая. Люди могут называть меня подлецом, меня называли и похуже. Но я не согнусь под давлением общества, чтобы жениться на женщине, которая так бесстыдно обманывала меня. Прощайте. Ноги моей больше не будет на вашем пороге.
Он повернулся, чтобы уйти, но остановился и добавил:
– Если родится ребенок, по крайней мере на этот раз я буду уверен, что он мой. Свяжитесь с моим управляющим, и я прикажу прислать вам еще один банковский чек.
С этими словами он вышел.
Грейс была так поражена, так унижена и подавлена, что едва могла дышать, а тем более двигаться. Как мог он наговорить ей такие ужасные вещи? Да еще перед подругами? Почему он не позволил ничего объяснить? Как мог он разорвать их помолвку, когда они так любят друг друга?
О Господи, Господи, Господи. Что же ей теперь делать?
В неловкой тишине комнаты ее сдавленный всхлип прозвучал как звук трубы. Подруги подхватили ее под руки, и она горько разрыдалась.
– Милорд?
Рочдейл обернулся к дворецкому, который спешил за ним от парадной двери.
– Что?
– Могу я рекомендовать вам пройти к выходу через конюшни?
Рочдейл бросил на него злобный взгляд. Он только что разорвал помолвку с женщиной, которую считал особенной, а этот надутый слуга беспокоится о том, какой дорогой он пойдет?
– Я пойду той дорогой, какой захочу, Сперлинг. Если вас беспокоит, что меня увидят покидающим резиденцию вашей драгоценной миссис Марлоу, то уже слишком поздно волноваться об этом. Мне глубоко наплевать, кто меня увидит.
– Милорд, пожалуйста. – В его голосе зазвучала умоляющая нотка и намек на что-то напоминающее отчаяние в глазах. – Пожалуйста, пройдите через конюшни. Я советую вам заглянуть внутрь.
– О чем, черт возьми, ты говоришь, Сперлинг? У меня нет ни времени, ни желания посещать конюшни мадам.
– Простите мою дерзость, милорд, но если вы заглянете в конюшни, то, думаю, поймете, какую большую ошибку сейчас совершаете. Пожалуйста, не заставляйте меня объяснять. Я и так уже сказал слишком много. Но я не могу видеть мадам такой несчастной.
Заинтригованный, Рочдейл вздохнул и согласился сделать крюк через конюшни. Дворецкий бурно поблагодарил его и вернулся в дом.
Оставив свою карету у парадного крыльца, Рочдейл свернул за угол и направился в конюшни. Он шел вдоль длинного ряда денников и помещений для карет, пока не нашел вывеску «Марлоу». Он вошел внутрь и увидел городской экипаж Грейс. Стойла напротив занимали упряжные лошади. Но лошадей было пять, а не четыре. Он медленно прошел мимо каждого стойла, пока не остановился у последнего.
Господь милосердный. Это была Серенити. Она увидела его и радостно заржала. Он протянул руку, Чтобы погладить ее красивую шею, безумно радуясь, что видит ее снова. Но что она здесь делает? И тут вдруг он начал понимать, о какой ошибке говорил Сперлинг.
– Вам помочь, господин?
Рочдейл обернулся и увидел конюха, сидящего на табурете около кареты и полирующего медные детали на сбруе.
– Хорошенькая, да? – Он кивнул в сторону Серенити.
– Да, хорошенькая. А как она здесь оказалась?
– Точно сказать не могу. Может, мадам купила ее, хотя она ничего такого не говорила. Эту кобылу привел вчера один из конюхов лорда Шина. Сказал что-то насчет того, что ее выиграли в пари, хотя мадам ведь не играет. А это, я думаю, дорогая штучка. Не то, что ваши обычные упряжные.
Да, Серенити не была обычной упряжной лошадью. А Рочдейл не был обычным дураком. Он был самым большим идиотом, который когда-либо ходил по земле.
Зрелище, которое он увидел, когда благодаря Сперлингу вернулся в гостиную Грейс, разбило его сердце. Она лежала на диване, свернувшаяся в клубок, зарывшись лицом в колени Вильгельмины. Плечи Грейс вздрагивали от тихого плача.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94