Вернувшись к себе, я позвонил Вулричу и оставил для него сообщение. Он перезвонил через пять минут и сказал, что приедет через час в бар гостиницы «Наполеон».
Вулрич не заставил себя ждать. На нем были брюки грязновато-белого оттенка, а пиджак того же цвета он нес на руке, но надел его, как только вошел в бар.
– Здесь правда прохладно, или так кажется? – вид у него был сонный, и от него несло так, как будто он давно забыл, что такое душ. Мне вспомнилось, как когда-то при первой нашей встречи на убийстве Дженни Орбах он властно и решительно отобрал инициативу у группы слабо сопротивляющихся полицейских. Теперь от того уверенного решительного Вулрича осталось одно воспоминание. Он постарел и потерял былую уверенность. Меня поразило то, как он изъял бумаги у Рейчел. Раньше Вулрич действовал бы иначе. Прежний Вулрич взял бы их все равно, но предварительно попросил бы разрешения. Он заказал пиво себе и минеральную воду мне.
– Хочешь рассказать, почему ты конфисковал материалы в гостинице?
– Берд, не надо так об этом думать, считай, что я их одолжил, – он отхлебнул пиво и взглянул в зеркало. Собственный вид ему, как видно, не понравился.
– Ты мог бы сначала и попросить, – упрекнул я.
– И ты бы мне все отдал?
– Нет, но я бы объяснил, почему их не отдаю.
– Не думаю, что на Дюрана это произвело бы впечатление. Да и на меня тоже, откровенно говоря.
– Так это приказ Дюрана? Странно. У вас есть собственные аналитики. Почему ты был так уверен, что нам удастся что-то прибавить к их выводам?
Он круто повернулся на стуле и придвинулся ко мне, так что я мог чувствовать его дыхание.
– Берд, я знаю, что ты хочешь добраться до того типа. Тебе нужно его найти из-за того, что он сделал со Сьюзен и Дженнифер, старухой и ее сыном, с Флоренс, Лютис Фонтено и даже с этой мразью – Ремарром. Я пытался тебя держать в курсе дела, а ты лез везде, где можно и нельзя. Рядом с тобой в номере живет наемный убийца, а чем промышляет его приятель, одному Богу известно, и вдобавок твоя знакомая собирает картинки на медицинские темы, как будто это простые этикетки. Ты со мной ничем не поделился: вот я и вынужден был так поступить. Ты считаешь, я что-то скрываю от тебя? Радуйся, что я не отправил тебя отсюда за все фокусы, что ты тут выкидываешь.
– Мне нужно знать, то, что известно тебе, – упрямо заявил я. – Что ты скрываешь насчет этого типа?
Мы сидели, почти соприкасаясь головами, но Вулрич, в конце концов, отодвинулся.
– Я скрываю? Ну, Берд, ты неподражаем! Вот, могу подкинуть кое-что насчет жены Байрона. Интересуешься? Хочешь знать, какой у нее был основной предмет в колледже? Искусство. А дипломную работу она посвятила исследованию искусства эпохи Возрождения и изображению человеческого тела в этот период. Как, по-твоему, могли среди этих изображений оказаться иллюстрации из области медицины? Может быть, ее бывший муженек как раз там и почерпнул кое-какие свои идеи. Как тебе такое предположение?
Он глубоко вздохнул и сделал большой глоток.
– Берд, ты – приманка, подсадная утка. Об этом знаешь ты, и знаю я. И еще мне кое-что известно, – теперь он говорил холодно и жестко. – Мне известно, что и в Мэтери ты отметился. В морге лежит парень с дырой в голове, и полицейские извлекли из памятника позади него. Того места, где обнаружили тело, остатки пули от пистолета «смит-вессон». Может быть, ты расскажешь мне об этой заварухе? И потом, ты был там один, когда началась пальба?
Я промолчал.
– Берд, ты спишь с ней?
Я взглянул на него, но не заметил в его глазах веселого огонька. Они смотрели враждебно и с недоверием. И мне стало ясно, что все, что меня интересовало относительно Эдварда Байрона и его бывшей жены, мне придется выяснять самому. Если бы я его тогда ударил, мы бы сильно помяли друг друга. Я не удостоил Вулрича ответом, а просто поднялся и ушел. И не помню, чтобы я оглянулся.
Такси довезло меня до входа в бар «Вон», что на углу Дофин-стрит и Лессепс. Я заплатил пять долларов за вход и оказался внутри. Там звучала музыка, и столы пестрели тарелками с красной фасолью. Рейчел с Эйнджелом танцевали, а Луис наблюдал за ними со страдальческим видом. Когда я подошел, темп музыки немного замедлился, и Рейчел переключилась на меня. Мы некоторое время потанцевали. Она гладила мое лицо, а я закрыл глаза и не противился. Потом я сидел, потягивая содовую, и думал о своем. Ко мне подсел Луис.
– Ты сегодня больше помалкивал в номере у Рейчел, – заметил я.
Он кивнул.
– Это все чушь собачья, и религия эта и рисунки, – только способ пыль в глаза пустить. Дело тут не в том, что человек смертен, а в красоте цвета плоти, – он пригубил пиво. – И этому типу очень нравится красный цвет...
* * *
Лежа рядом с Рейчел, я прислушивался к ее дыханию в темноте.
– Я все думаю об этом убийце, – вдруг сказала она.
– Ну и?
– Мне кажется, убийца необязательно мужчина.
Я поднялся на локте и вопросительно посмотрел на нее. Мне были ясно видны белки ее широко раскрытых глаз.
– Почему ты так решила?
– Я не вполне уверена. Но у того, кто совершает эти преступления, повышенная... чувствительность к взаимосвязи вещей, их потенциальной символике. Не знаю, в чем тут дело. Может быть, это только мои домыслы, однако мужчине в современной жизни не свойственна такая чувствительность... Хотя, возможно, женщина – это неверное предположение. Совокупность признаков – жестокость, способность подчинить себе – указывает на убийцу-мужчину. Но сейчас я не могу точнее сформулировать свое мнение. Дальше продвинуться пока не получается.
Рейчел помолчала.
– Мы становимся парой? – наконец, нарушила молчание она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149