Луис – в кремовом двубортном костюме и белоснежной рубашке с открытым воротом, а Эйнджел – в джинсах, видавших виды кроссовках «Рибок» и зеленой рубашке, не знавшей утюга с тех пор, как много лет назад покинула стены фабрики.
– Ну вот, все в сборе, – сказал я, когда они оказались передо мной.
Эйнджел поднял руку с перевязанными бечевкой тремя стопками книг, кончики пальцев от напряжения уже начали багроветь.
– Мы прихватили с собой половину нью-йоркской публичной библиотеки, – со стоном объявил он, – да еще бечевкой перевязанной. Я тысячу лет не видел, чтобы книги перевязывали бечевкой.
Луис нес розовый зонтик и сумочку с косметикой. Он был похож на человека, старающегося делать вид, что не замечает, как собака оседлала его ногу.
– Ни слова, – пригрозил он. – Ни слова.
Двое носильщиков тащили два чемодана, две кожаные дорожные сумки и дорожный саквояж.
– Машина у входа, – сообщил я, направляясь к выходу рядом с Рейчел. – Надеюсь, влезут все пожитки.
– Они повсюду сопровождали меня в аэропорту, – шепнула Рейчел, – и очень мне помогли, – она хихикнула и оглянулась. В этот момент раздался грохот, налетевший на чемодан Эйнджел громко ругнулся.
Мы сгрузили все вещи в моем отеле, хотя Луис предпочел бы «Фермонт». Там обычно останавливаются приезжающие в Новый Орлеан республиканцы, поэтому моего приятеля так туда и тянуло. Он был единственным известным мне черным геем-уголовником, который считал себя сторонником республиканцев.
– В «Фермонте» останавливался Джеральд Форд, – заметил Луис, грустным взглядом окидывая маленький номер, который ему предстояло делить с Эйнджелом.
– И что с того? – возразил я. – Пол Маккартни останавливался в отеле «Ришелье», но я же не настаиваю на том, чтобы там поселиться, – оставив дверь открытой, я отправился к себе принять душ.
– Какой еще Пол? – догнал меня голос Луиса.
* * *
Ужинали мы, вопреки желаниям Луиса, в гриль-баре ресторана «Виндзорский двор» на Гравье-стрит. После простоты и легкости ресторанчиков, где я ел до этого, мраморные полы и тяжелые австрийские драпировки действовали на меня угнетающе. Рейчел переоделась в черные брюки и надела поверх красной блузки черный пиджак. Наряд был ей к лицу, но сказывалась духота, и, пока мы ждали заказ, она поняла, что одета не по погоде.
За ужином я рассказал им о Джо Боунзе и Фонтено. Ими предстояло заняться Эйнджелу, Луису и мне. Рейчел большую часть нашего разговора слушала молча и только несколько раз захотела прояснить, те или иные высказывания Вулрича и Морфи. Четким, ровным почерком она делала пометки в маленьком блокноте. В какой-то момент разговора ее рука коснулась моей и на несколько мгновений задержалась. Я почувствовал тепло ее кожи.
Эйнджел задумчиво подергивал себя за верхнюю губу, размышляя над моими словами.
– А этот Ремарр, должно быть, дурак порядочный, а что дурнее нашего типа, так это точно, – заключил он.
– Потому что оставил отпечаток? – захотел уточнить я.
Эйнджел кивнул.
– Очень неосторожно, очень, – с досадой и обидой проговорил он с таким видом, словно его оскорбили в лучших чувствах.
– Вас это, кажется, сильно беспокоит, – отметила Рейчел, от которой не укрылось настроение Эйнджела.
Я посмотрел на нее и увидел на ее лице выражение слегка насмешливого любопытства, однако взгляд оставался немного рассеянным. Она размышляла о том, что услышала от меня, одновременно затрагивая тему, на которую Эйнджел обычно распространяться не любил. Я ждал, как ответит Эйнджел.
– К таким вещам у меня профессиональный интерес, – он улыбнулся, освободил место на столе и положил руки.
– Домушники, или, другими словами, взломщики, должны соблюдать определенные меры предосторожности, – пустился в объяснения Эйнджел. – Самое очевидное правило – не оставлять отпечатков. Об этом в первую очередь следует позаботиться ему или ей (в нашей профессии нет дискриминации). И что же, по-вашему, для этого нужно?
– Перчатки, – Рейчел по-настоящему увлеклась и отказалась от других мыслей.
– Точно! Никто не рискнет войти в дом без перчаток, даже последний дурак. Если действовать без них, останутся разные отпечатки: видимые и скрытые, а это все равно, что подпись и признание.
Видимые отпечатки оставляют на поверхности руки грязные или испачканные кровью, а скрытые, или латентные, следы образуются естественными выделениями кожи. Видимые отпечатки фотографируются или снимаются на липкую ленту. А чтобы проявились скрытые отпечатки, их предварительно обрабатывают химическими реактивами, например парами йода или специальным раствором. Эффективны также электростатический и флюоресцентный методы. Кроме того, для выявления скрытых отпечатков на коже человека может применяться рентгеновское облучение.
Значит, если прав Эйнджел, то профессионал Ремарр не стал бы рисковать и не пошел бы на дело без перчаток. Более того, он оставил не скрытый, а видимый отпечаток. Из этого следовало, что перчатки на нем были, однако что-то пошло не так.
– Что, Берд, скрипишь мозгами? – самодовольно ухмыльнулся Эйнджел.
– Давай, Шерлок Холмс, добивай нас своей проницательностью и эрудицией, – отшутился я.
Эйнджел просто расцвел в улыбке.
– Отпечаток можно получить и с внутренней стороны перчатки. Особенно четкие следы остаются на перчатках из резины и синтетики, потому что руки в них сильно потеют. Но не всем известно, что отпечатки оставляет и наружная сторона перчатки. Например, на кожаной перчатке есть морщинки, отверстия в коже, рубцы, разрывы. Проще говоря, нет двух одинаковых перчаток. Теперь вернемся к этому Ремарру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149