– Но не очень близко к воде, чтобы весной в половодье могилку не подмывало. А на памятнике напишите…
Снайпер не успел договорить. Заработало штабное связь-зеркало. По пыльному стеклу пошла рябь. Изображения не было, но голос куратора был слышен хорошо:
– Срочное сообщение! В главк поступила нота протеста из штаб-квартиры наших оппонентов «Коровьих джедаев». Неизвестный прислал им бандерольку с кубинской сигарой. Обратный адрес: Лукоморье, почтамт. Когда агент Смит закурил ее на рабочем месте, случился конфуз. Из дыма материализовался Че Гевара со своей бан… – куратор на этом месте запнулся, но моментально продолжил: – Команданте Че с группой единомышленников разнесли все на… в клочья. Офисным помещениям, оборудованию и сотрудникам нанесен вещественный, физический и моральный ущерб. Здание восстановлению не подлежит.
– Я получил ноту протеста, – без эмоций отозвался Владимиров.
– Да? И, наверное, сразу же сожгли? – не без ехидства спросил куратор.
Всем была известна привычка командира отряда жечь все документы сразу же по прочтении.
В углу на диване засмеялись.
– Голос такой же противный, как у нашего начштаба полка в Герате! – тихо пробурчал под нос снайпер.
– На пляже догорает. Такая большая нота протеста… долго будет гореть! – легко согласился со словами начальства Владимиров.
– Все подробности – письменно и немедленно. – Голос куратора стад серьезным. – Отчет отправьте мне пневмопочтой. Нашей связи я последнее время не доверяю. Удачи!
По зеркалу прошла последняя волна ряби. Поверхность потухла. Куратор отключился, и сеанс связи был закончен.
Владимиров посмотрел на папиросу, зажатую в руке. Огонек испустил последний дымок и потух. Табачный туман в кабинете начал рассеиваться. Горные вершины под потолком смазались, стали нечеткими и исчезли. Силуэты боевых товарищей на глазах истончились и пропали друг за другом. Последним растаял в воздухе Вовка-пулеметчик, махнув на прощанье рукой.
– Я для вас, братцы, все сделаю. Вы ведь это знаете! – тихо сказал печальный Владимиров.
Дверь распахнулась. В кабинет без стука ввалился Скуратов. По его лицу было видно, что ему не терпится поделиться новостью. Не выдержав обычную многозначительную паузу, он с ходу начал доклад:
– Я узнал по своим каналам следующее: монах, который был проводником в пропавшем батальоне, на самом деле обменял англичан на хрустальный череп. Хранителям копей царя Соломона была нужна новая стража. Старая гвардия совсем обветшала и разваливалась на глазах. Теперь – самое главное! – Малюта торжественно поднял вверх указательный палец. – Монах этот прибыл из Нового Света.
– Теперь ясно! Все сразу стало на свои места! – сказал командир отряда и взял в руки чернильную ручку. – Нота протеста от американцев, а десант высадился английский. Сейчас изобразим!
Владимиров пододвинул к себе лист бумаги и принялся писать отчет в главк об отражении вражеского десанта, печальной судьбе сынов Туманного Альбиона и перерасходе боеприпасов при обороне побережья.

Глава б
ДОЛГАЯ ДОРОГА В БАРХАНАХ

Владимиров раскачивался, балансируя на задних ножках стула. Это означало, что командир находится в прекрасном расположении духа. Лева заглянул в кабинет и почтительно заметил:
– Осторожно, Дмитрий Евгеньевич, паркет только вчера воском натирали.
– Ерунда! Нас еще в учебке учили падать.
В тот же миг ножки стула скользнули под стол, и голова Владимирова с треском встретилась с натертым до блеска паркетом, и слог последнего командирского слова лязгнул однократным эхом: «ать!»
Задов стремительно захлопнул дверь и буквально растворился в прохладном мраке коридора. Владимиров единым движением поднялся с пола.
– Учили, учили…с-с-с-с… – Он осторожно пощупал стремительно растущую на затылке шишку и зашипел. От благодушия не осталось и следа. Вот уже в который раз после чьего-нибудь предупреждения об опасности качания на стуле затылок Владимирова неотвратимо сталкивался с твердой паркетной доской. Командир начал подозревать предупреждавших в колдовстве и наличии черного глаза. Трижды сплюнув через плечо, Дмитрий Евгеньевич устыдился своего внезапного суеверия и затер плевки ногой. Наконец он решительно перешагнул валяющийся стул и подошел к связь-зеркалу. Вытащив из кармана расческу, Владимиров сделал несколько привычных движений по растрепавшимся волосам и снова зашипел: ушибленная голова болела порядочно. Затем, поморщившись, осторожно водрузил на голову фуражку, сдвинув ее несколько на глаза, чтоб не давила на больное место. Получилось даже угрожающе и с вызовом. Из темной поверхности связь-зеркала смотрело отражение насупленного, сурового и непреклонного офицера, готового к выполнению любых задач любой ценой.
Связь-зеркало вспыхнуло внезапно, без предварительного прогрева, шипения и треска. Ослепленный командир не сразу понял, кто с такой непривычной быстротой возник в ярком Зазеркалье. С первыми словами из динамиков пришло осознание, и Владимиров автоматически щелкнул каблуками и вытянулся перед говорящим изображением во фрунт. Так он и простоял до тех пор, пока по штабному зеркальцу не прошла прощальная рябь.
Командир гибкой кошкой прыгнул к письменному столу и начал торопливо записывать все, что запомнил из речи куратора. Затем Владимиров поднял стул, сел на него к спинке лицом и начал перечитывать записи вслух:
– Молодец, что по форме встречаешь, я думал, у вас бардак, как обыч… – Владимиров запнулся и сглотнул часть текста, – гм, гм… с-с-с-с… Командир отложил блокнот, протянул палец к кнопке древнего селектора и на весь городок громыхнул жестью из репродукторов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107