– Давайте вернемся на соревнования. Мне бы не хотелось, чтобы этот коротышка-режиссер начал без вас. – Я улыбнулся, надеясь, что не нанес ему оскорбления, посмеявшись над его боссом. Впрочем, я не особо переживал. Мои поездки по миру научили меня: над боссами любят смеяться все. Всегда безопасная тема для разговора.
Когда мы уходили, я поблагодарил Брандо Набико за рассказ. А также попросил о любезности.
– Я просто умираю от любопытства по многим поводам, – сказал я. – По крайней мере в одном вы мне можете помочь.
– Слушаю вас, – сказал он. – Я сделаю все, что смогу, для человека, написавшего «Артист и детектив».
Он и впрямь фанат. Я написал эту статью о самом знаменитом смертнике в Японии и его харизматической немезиде так давно, что сам уже забыл. Я с признательностью улыбнулся.
– Мне нужен экземпляр сценария, над которым он работал.
– Я подумаю, чем помочь, – нахмурился Набико. – Это довольно секретная работа. Сато распорядился отпечатать его на красной бумаге, чтобы нельзя было скопировать. И не выпускал из поля зрения. Мне даже пришлось читать сценарий при нем, в офисе.
– Ну, сделайте, что сможете, – сказал я.
– Ладно, – улыбнулся он. Нормальный парнишка.

6

Я решил на сегодня с турниром завязать. Обычно я стараюсь не пропускать ни единой фигуры «ката» – но сейчас мне было не до того.
Сато Мигусё писал обо мне сценарий, не известив меня и со мной не сотрудничая. При том, что я ему три раза отказывал, когда он пытался приобрести права. Значит, он знал то, чего не знаю я. Или хотел сделать мне предложение, от которого я бы не отказался, – и вот тут, очевидно, появляется Флердоранж.
Я надеялся развеяться, посетив Ихару – частного детектива, который несколько лет назад подставил меня в Иокогаме, в результате чего меня едва не прибила толпа разъяренных морских пехотинцев. Долгая история. Короче, приемчики слежения, которым Ихара отдавал предпочтение и называл «упреждающими», предусматривали мое вхождение в контакт с женами военных, а все последующее снималось скрытой камерой. Я тогда был моложе и глупее: не могу винить Ихару за обман.
Я с ним давно расквитался, но доверять ему с тех пор уже не мог. Однако он оставался моим лучшим источником информации о злачном мире организованной преступности. Если он не знал, что задумала эта странная банда якудза, я могу быть спокоен: значит, все не так уж плохо.
Офис Ихары был недалеко от пересечения Роппонги-дори и Титюкай-дори, прямо через дорогу от первого в Токио музея фотографии, который вполне заслуженно назывался «Музей фотографии». Я его прежде уже посещал и запомнил коллекцию шпионских фотокамер в виде ручек и спичечных коробков. Для своего офиса Ихара выбрал идеальное место. Если требовалось вдохновение, нужно только улицу пересечь.
Синто высадил меня, не сказав, как водится, ни слова. У меня от этого парня уже мороз по коже.
Я поднялся по лестнице на седьмой этаж. Я взял за правило никогда не пользоваться лифтами, на какой бы этаж ни направлялся. В лифте можно зажать любого, даже самого умного. А если застрянешь – вообще конец. Гарантий безопасности нет, даже если ты в лифте один. Может, кто-нибудь сидит в шахте на пару этажей выше и посматривает на тросы с дьявольской улыбкой и мощными ножницами в руках. Такие сценарии попахивали паранойей – ладно, но у меня имелся и веский практический резон – землетрясения. В момент первого толчка разрушительного землетрясения в Кобе я находился на лестничной клетке. Правда, на расстоянии в тысячи миль, в Кливленде, но все равно это походило на знак.
К седьмому этажу я прилично запыхался; вот, кстати, еще одно преимущество лестницы – физические упражнения. Я прошел по коридору к офису Ихары. Перебравшись сюда из Иокогамы, он переименовал свою контору – очевидно, чтобы лучше подладиться под более изысканную клиентуру Аоёма-Роппонги. Теперь мы были не просто «Ихара. Расследования». Теперь мы назывались «Глаз Сыскаря».
При виде меня секретарша подпрыгнула. Зашвырнула книжку комиксов в верхний ящик стола и покосилась на электронное табло на столе.
– Вы не ехали на лифте, – сказала она.
– Точно. Я им не доверяю.
Она была довольно симпатичная, но не сексапильная. Такая девушка бывает почти в каждом офисе. Их называют дзимусё-но хана – офисные цветы. Такую девушку можно пожелать в жены другу – хорошенькая, но зависти к другу никакой.
– Наши лифты работают нормально. Они в полном порядке.
Непонятно, она прикалывается или на самом деле полагает, что я не доверяю механике. В любом случае она самый колючий офисный цветок, какой я только встречал в Японии. Будто в родной Кливленд вернулся.
– Считайте, что у меня пунктик насчет лифтов, – сказал я, надеясь, что на этом дискуссия закончится.
– Ну, этого лифта вы зря боитесь, – сказала она, руша мои надежды. – Я здесь работаю уже три года и пользуюсь лифтом ежедневно, четыре раза в день. Утром вверх, потом на ланч вниз. После ланча опять вверх, потом с работы вниз. Это значит, что я пользовалась этим лифтом по крайней мере, – она закатила глазки, – три тысячи пятьсот раз – и никаких проблем.
– Ну да, как в известной поговорке, – сказал я. – «Опасен тот, кто никогда не ошибается». Это относится и к лифтам.
– Пфф, – фыркнула она. – Ладно, тогда что же получается? Машину вы не водите, метро ненавидите и микроволновкой не пользуетесь. Живете вы, конечно, не в доме, потому что и он может в любой момент рухнуть, раз до сей поры ни разу не ошибался!
Подобным образом со мной говорила только одна женщина – Сара. У меня сердце екнуло.
– Как вы вообще попали в Японию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89