Его милость пересел на стул напротив нее, и она увидела, что он слегка хмурится.
– Ты… ты чем-то недоволен, Трейси? – тревожно поинтересовалась она.
Он нахмурился еще больше.
– Н-нет. Я не «недоволен». Я всего лишь предвижу скандал.
– Я… я не понимаю. Что ты имеешь в виду?
– В настоящее время ничего.
– Трейси, пожалуйста не будь таким загадочным! Ты, что, собираешься дуться?
– Надеюсь, что нет, Лавиния.
– Но тебя что-то раздосадовало?
Вместо ответа он задал вопрос.
– Надеюсь, что ты прошлой ночью хорошо развлекалась… моя дорогая сестрица?
Она вспыхнула. Прошлой ночью был маскарад у леди Девнант, на который ее сопровождал лорд Роберт. Весь вечер она танцевала почти исключительно с Лав-лейсом, но так как оба были в масках, вопрос ее смутил.
– Я развлекалась вполне сносно, спасибо. Ты там был?
– Нет, Лавиния. Я там не был.
– Тогда откуда ты зна…– она в смятении замолчала и прикусила губу: на мгновение она поймала его холодный и пронзительный взгляд.
– Откуда я знаю? – невозмутимо закончил ее фразу его милость. – О многом приходится слышать, Лавиния. Кроме того…– он обвел комнату глазами, – кое-что приходится видеть.
– Я… я… тебя не понимаю! – быстро сказала она, теребя и скручивая беспокойными пальцами кружевную оборку пеньюара.
– Не понимаешь? Должен ли я объяснить подробнее?
– Да! Да! Буду очень рада!
– Тогда позволь мне просить тебя, дорогая моя Лавиния, не вести себя нескромно.
Щеки ее запылали.
– Ты имеешь в виду…
– Я имею в виду, что ты стала слишком дружна с Гарольдом Лавлейсом.
– Ну и что из этого?
Его милость несколько удивленно поднял на нее лорнет.
– Что из этого? Прошу тебя, Лавиния, на мгновенье задуматься.
– Не думаю, что это я обесчещу наше имя, Трейси.
– Искренне надеюсь, что нет. Даю тебе слово, я сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить любой твой сумасбродный поступок. Молю тебя не забывать об этом.
Она молча кусала губы.
– Очень неразумно, дитя мое, играть с огнем. Обожжешься раньше или позже. И не забывай, что твой галантный капитан не обладает и половиной богатства Ричарда.
Она вскочила, пинком отбросив пышные юбки, как делала всегда, когда злилась.
– Деньги! Деньги… вечно эти деньги! – воскликнула она. – Мне они совершенно безразличны! И Ричард вовсе не богат!
– Ричард – наследник большого богатства, – спокойно ответил его милость. – И если ты к этому совершенно равнодушна, дорогая моя, то я – нет. Ричард мне крайне полезен. Я молю тебя не покидать его ради какого-то сумасшедшего повесы вроде Лав-лейса, который будет тебе верен месяца три, не больше. Это несомненно.
– Трейси, я не потерплю, чтобы ты со мной так разговаривал! Как смеешь ты так меня оскорблять! Я не дала тебе никакого повода! Я не говорила, что хочу бежать с ним… А он будет мне верен! Он был мне верен все эти три года!
Его милость вызывающе усмехнулся:
– Моя дорогая!..
– О, я знаю, были кое-какие эпизоды… несдержанности. Ты думаешь, я из-за этого стану хуже к нему относиться?
– Очевидно, нет.
– Но другой серьезной любви у него не было! Я тебя ненавижу!
– Тебя чересчур переполняют чувства, моя дорогая. Так что, ты действительно обдумываешь, не сбежать ли с ним?
– Нет, нет, нет! И не собираюсь! Я очень привязана к Дикки!
– Бог мой!
– Конечно, я его не оставлю!
– Что ж, тогда я удовлетворен, – ответил он и поднялся на ноги. – Я надеюсь меньше видеть капитана Лавлейса в твоем обществе, – взяв шляпу и трость, он остановился прямо перед ней. Мертвенно белой рукой, на которой пылал огромный рубин кольца-печатки, он крепко взял ее за подбородок и поднял ее лицо, так что она была вынуждена посмотреть ему в глаза. Он глядел не мигая испытующим взглядом.
– Ты меня поняла? – резко произнес он. Глаза Лавинии наполнились слезами, и нежная нижняя губка задрожала.
– Да, – пролепетала она и всхлипнула. – О, да, Трейси!
Угрожающий блеск его глаз несколько смягчился, он улыбнулся, на этот раз без издевки, и, отпустив подбородок, благодушно потрепал ее по щеке:
– Не забывай, дитя, что я на пятнадцать лет тебя старше, и в моем мизинце больше мудрости и опыта, чем во всей твоей головке. Я не хочу быть свидетелем твоей гибели.
Не в силах больше сдерживать слезы, она выхватила у него носовой платок, и стала промокать глаза пышным кружевным концом.
– Ты меня любишь, Трейси?
– Полагаю, что в глубине души я лелею некоторое теплое чувство к тебе, – хладнокровно ответил он, спасая свой платок. – Я привык думать, что ты ничем не отличаешься от своих беспутных братьев, но теперь полагаю, что, возможно, ошибался.
Она истерически засмеялась.
– Трейси, ну как ты можешь быть таким нелюбезным. Господи! Я жалею эту Диану, если она выйдет за тебя замуж.
К ее удивлению, он слегка покраснел.
– Диана – а она выйдет за меня замуж – будет иметь все, что только ее душа пожелает, – торжественно ответил он и распрощался.
Выйдя на площадь, он поискал глазами портшез и, не увидев его, пошел пешком в сторону Одли-Стрит. Он шел быстро, но его продвижение несколько замедлили две дамы, которые проезжали вдоль по улице в своих портшезах, заметили и подозвали его к себе. Сбежав от них в конце концов, он свернул на Керзон-Стрит, а оттуда на Хаф Мун-Стрит, где попал буквально в руки Тома Уайлдинга, которому было что порассказать о последнем пари Марча с Эджекомом. Его милость, изобразив интерес, вежливо отклонил предложение Уайлдинга проводить его и поспешил вдоль Пиккадилли в сторону Джеймс-Сквер, где находился городской дом Эндоверов. Однако ему суждено было снова задержаться, так как, когда он проходил по Арлингтон-Стрит, по ступеням дома № 5 как раз спускался мистер Уолпол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91