Non omnia possumus omnes. Не всё мы все можем (лат.). Эту фразу из Вергилия («Буколики», VIII, 62 – 63) любит повторять Партридж в «Томе Джонсе».

Он, бедный, обещал мне приход, и я не сомневаюсь, что получил бы его, если бы не одна случайная помеха, состоявшая в том, что миледи уже раньше пообещала этот приход другому – без ведома своего супруга. Правда, я узнал об этом много позже: мой племянник, умерший на месяц раньше, чем старый священник того прихода, всегда говорил мне, чтобы я ждал, ничего не опасаясь. А с того времени сэр Томас был всегда так завален, бедный, делами, что никак не находил времени повидаться со мною. Я думаю, это происходило отчасти и по вине миледи, которая считала мою одежду недостаточно хорошей для знати, собиравшейся за ее столом. Однако же я должен отдать ему справедливость – в неблагодарности его нельзя обвинить: его кухня, равно как и погреб были всегда открыты для меня; не раз после воскресной службы, – а я проповедую в четырех церквах, – доводилось мне подкрепить свой дух стаканом его эля.
По смерти моего племянника управление перешло в другие руки, и я уже не такой влиятельный человек, каким был раньше. И нет у меня больше таланта, чтоб отдать его на пользу родине. А кому ничего не дано, с того ничего и не спросится Пастор намекает на следующее место из Евангелия от Луки (гл. XII, 48): «…от всякого, кому дано много, много и потребуется».

. Однако в урочную пору, как, например, перед выборами, мне случалось иногда бросать в своих проповедях кое-какие намеки, которые, как я имел удовольствие слышать, бывают не совсем неприятны сэру Томасу и другим честным джентльменам в нашей округе; и все они уже пять лет обещают мне исхлопотать посвящение в сан для одного из моих сыновей; ему сейчас около тридцати лет, он обладает бесконечным запасом знаний и ведет, благодарение небу, безукоризненную жизнь, – но епископ не согласен посвятить его в сан, так как он никогда не учился в университете. Да и то правда, никакая осмотрительность не может быть чрезмерной при допущении кого-либо к служению церкви, – хоть я и надеюсь, что сын мой никогда не посрамил бы своего сана: он все свои силы отдавал бы служению богу и родине, как до него старался это сделать я; и он бы отдал свою жизнь, когда бы это потребовалось от него. Я убежден, что воспитал его в должных правилах, – так что я исполнил свой долг и в этом отношении не страшусь держать ответ; в сыне я уверен: он хороший мальчик; и если провидение судило ему стать таким же влиятельным человеком в общественном смысле, каким был некогда его отец, то я могу за него отвечать: свой талант он употребит так же честно, как это делал я.

Глава IX,
в которой джентльмен витийствует о геройстве и доблести, покуда несчастный случай не обрывает его речь

Джентльмен горячо похвалил мистера Адамса за его благие решения и высказал надежду, что и сын пойдет по его стопам, добавив, что, не будь он готов умереть за Англию, он был бы не достоин в ней жить. «Человека, который не пожертвовал бы жизнью за родину, я бы застрелил так же спокойно, как…»
– Сэр, – продолжал он, – одного своего племянника, который служит в армии, я лишил наследства за то, что он не захотел перевестись в другой полк и отправиться в Вест-Индию. Я думаю, этот мерзавец – просто трус, хоть он и говорил в свое оправдание, будто он влюблен. Я таких бездельников, сэр, вешал бы всех подряд, всех подряд!
Адамс возразил, что это было бы слишком сурово, что люди не сами себя создают; если страх имеет слишком большую власть над человеком, то такого человека следует скорее жалеть, чем гнушаться им; что разум и время, возможно, научат его подавлять страх. Он говорил, что человек может оказаться в одном случае трусом – и смелым в другом.
– Гомер, – сказал он, – так хорошо понимавший природу и писавший с нее, показал нам это: Парис у него сражается, а Гектор бежит Здесь имеются в виду два эпизода из «Илиады»: трусливый Парис, сначала убоявшийся Менелая, сражается с ним и избегает гибели благодаря заступничеству Афродиты; бесстрашный Гектор, предчувствуя предсказанную смерть, трижды обегает вокруг стен Трои и погибает от руки Ахиллеса.

; и убедительный пример того же нам дает история более поздних веков: так, не далее как в семьсот пятом году от основания Рима великий Помпеи, который выиграл так много битв и был удостоен стольких триумфов, он, чьей доблести многие авторы, и в особенности Цицерон и Патеркул, возносили такие хвалы, – этот самый Помпеи оставил Фарсальское поле, прежде нежели сражение было проиграно, и удалился в свой шатер, где сидел, как самый малодушный негодяй, в приступе отчаяния и уступил Цезарю победу, которою решалось владычество над миром Цицерон был сторонником Помпея (106 – 48 гг. до н. э.) в борьбе этого полководца и политического деятеля против Цезаря. Обстоятельства сражения при Фарсале (48 г. до н. э.) Филдинг заимствует у Плутарха. Гай Патеркул (ок. 19 г. до н. э. – 31 г. н. э.) – римский историк, сподвижник императора Тиберия.

. Я не так много странствовал по истории новых веков – скажем, последней тысячи лет, – но те, кто с ней лучше знакомы, могут, несомненно, привести вам подобные же примеры.
Под конец он выразил надежду, что джентльмен, если и принял столь поспешные меры в отношении своего племянника, все же одумается и отменит их. Джентльмен стал отвечать с большим жаром и долго говорил о мужестве и родине, пока наконец, заметив, что смеркается, не спросил Адамса, где он думает ночевать. Тот сказал, что поджидает здесь почтовую карету.
– Почтовую карету, сэр? – говорит джентльмен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134