12 первой части «Дон Кихота». Ниже называются герои других новелл и эпизодов первой части романа Сервантеса: безумный Карденьо («Оборванец Жалкого Образа») и Фернандо – впервые в гл. 23; Ансельмо, Камилла и Лотарио – в «повести о безрассудно-любопытном» (гл. 33, 34, 35).

, – но станет ли кто сомневаться, что подобный глупый малый действительно существовал? Есть ли на свете такой скептик, который не поверил бы в безумие Карденьо, вероломство Фернандо, назойливое любопытство Ансельмо, слабость Камиллы, шаткую дружбу Лотарио, – хотя, быть может, касательно времени и места, где жили все эти люди, наш добрый историк прискорбно неточен. Но самый известный пример такого рода мы находим в истинной истории о Жиль Блазе Вслед за сатирико-плутовским романом Алена Рене Лесажа (1668 – 1747) «Похождения Жиль Блаза из Сантильяны» (т. 1 – 4, 1715 – 1735; в 1749 г. его переведет на английский язык Т. Смоллет) Филдинг называет и другие произведения, условно говоря, «реалистического направления» («истинная история»), имевшие для него значение прецедента в работе над «Джозефом Эндрусом»: «Комический роман» (1651 – 1657) Поля Скаррона (1610 – 1660); новеллы «Тысячи и одной ночи» во французском переводе Антуана Галлана (нач. XVIII в.); социально-психологические романы Пьера Мариво (1688 – 1763) «Жизнь Марианны» (1731 – 1741) и «Удачливый крестьянин» (1734 – 1735); им саркастически противопоставлена отечественная беллетристика («современные повести»), в нелюбви к которой Филдинг признавался неоднократно, – романы в духе того же Ричардсона или пасквильный роман-памфлет «Новая Атлантида» (1709) и скандальные мемуары Мэри Мэнли (1663 – 1724).

, где неподражаемый биограф допустил пресловутую ошибку относительно родины доктора Санградо, который обращался со своими пациентами, как виноторговец с винными бочонками, выпуская из них кровь и доливая водой. Разве не известно каждому, кто хоть немного знаком с историей медицины, что не в Испании проживал этот доктор? Равным образом неверно называет тот же автор родину своего архиепископа, как и родину тех важных особ, чей возвышенный ум не находил вкуса ни в чем, кроме трагедии, – и многие другие страны. Те же ошибки можно заметить и у Скаррона, и в «Тысяче и одной ночи», и в историях Марианны и Удачливого крестьянина и, может быть, еще у ряда писателей этого разряда, которых я не читал или сейчас не припомню, ибо я никоим образом не распространяю эти замечания на тех авторов современных повестей и «Атлантид», которые, не прибегая к помощи природы или истории, повествуют о личностях, каких никогда не было и не будет, и о делах, какие никогда не вершились и не могут вершиться; писателей, чьи герои суть их собственные творения, и чей мозг – тот хаос, откуда они черпают весь свой материал. Не то чтобы эти писатели не заслуживали почета, напротив – им, быть может, подобает самый высокий почет: что может быть благороднее, чем являть собою пример удивительной широты человеческого гения! К ним можно применить сказанное Бальзаком об Аристотеле: что они представляют собою вторую природу Слова из «Двух рассуждений, посланных в Рим» (1627) идеолога классического мировосприятия Геза де Бальзака (1594 – 1654).

(потому что они не имеют ничего общего с первой, на которую авторы более низкого разряда, не умея стоять на собственных ногах, вынуждены опираться, как на костыли). Те же, о ком я сейчас говорю, обладают, по-видимому, такими ходулями, которые, как сказал в своих письмах блистательный Вольтер, «уносят наш гений далеко, но неравномерным шагом» Этими словами Вольтер характеризовал напыщенный стиль неоклассицистической английской трагедии в «Письмах об английской нации», изданных в Лондоне на английском языке в 1733 г.

. Воистину, далеко за пределы читательского зрения,

За царство хаоса и древней ночи. Цитата из «Потерянного Рая» Милтона (I, 542 – 543).



Но вернемся к первому разряду, к тем, кто довольствуется списыванием с природы, не создавая новых образцов из беспорядочной груды материи, нагроможденной в их собственном мозгу. Разве такая книга, как та, что повествует о подвигах прославленного Дон Кихота, не заслуживает именоваться историей больше даже, чем история Марианы Речь идет об «Истории Испании» (1592 – на латыни, 1601 – по-испански) политического мыслителя и историка Хуана ди Марианы (1535 – 1624). Сознавая историческую ненадежность преданий и легенд, Мариана тем не менее сохранял их в своем изложении как свидетельства былых заблуждений.

? Ибо в то время как последняя замкнута в границы известного времени и известной страны, первая есть история мира в целом или по меньшей мере той части его, которая причастна законам, искусствам и наукам, – ее историей от того времени, когда она впервые приобщилась к ним, и до наших дней, и далее – доколе она будет им причастна.
Теперь я попробую применить эти замечания к лежащему перед нами труду, ибо, по правде сказать, я их здесь изложил главным образом в целях отвода некоторых предположений, какие могут построить касательно отдельных его частностей простосердечные люди, всегда спешащие усмотреть в изложенном отчет о добродетелях своих друзей. Несомненно, некоторые из моих читателей узнали законоведа в почтовой карете, как только услышали его голос. Вполне вероятно, что мой остроумец и чопорная дама также встретятся со знакомыми, равно как и все прочие действующие лица. Поэтому, чтоб устранить всякие злостные сопоставления, я заявляю здесь раз навсегда, что я описываю не людей, а нравы, не индивидуума, а вид. Мне, может быть, возразят: так разве действующие лица не взяты из жизни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134