Ц Поцелуй меня, деточ
ка.
Ц Ка-ак? Поцелуй? Но ведь тогда ты говорил, что нам самое лучшее и честное
расстаться?
Ц Я много передумал с тех пор, Ц сказал Колесакин дрожащим голосом, Ц и
решил, что ты должна быть моей! Сядем вот здесь… Тут темно. Садись ко мне на
колени…
Ц А знаешь что, Ц продолжал он потом, тронутый ее любовью, Ц переезжай п
ослезавтра ко мне! Заживем на славу.
Девушка отшатнулась.
Ц Как к тебе?! А… жена?
Ц Какая жена?
Ц Твоя!
Ц Ага!.. Она не жена мне. Не удивляйся, милая! Здесь есть чужая тайна, котору
ю я не вправе открыть до послезавтра… Она Ц моя сестра!
Ц Но ведь у вас же двое детей!
Ц Приемные! Остались после одного нашего друга. Старый морской волк… Ут
онул в Индийском океане. Отчаянию не было пределов… Одним словом, послез
автра собирай все свои вещи и прямо ко мне на квартиру.
Ц А… сестра?
Ц Она будет очень рада. Будем воспитывать вместе детей… Научим уважать
их память отца!.. В долгие зимние вечера… Поцелуй меня, мое сокровище.
Ц Господи… Я, право, не могу опомниться… В тебе есть что-то чужое, ты говор
ишь такие странные вещи…
Ц Оставь. Брось… До послезавтра… Мне теперь так хорошо… Это такие минут
ы, которые, которые… ….
В половине одиннадцатого ночи весельчак Колесакин вышел из сада утомле
нный, но довольный собой и по-прежнему готовый на всякие веселые авантюр
ы.
Кликнул извозчика, поехал в лучший ресторан и, войдя в освещенную залу, бы
л встречен низкими поклонами метрдотеля.
Ц Давненько не изволили… забыли нас, Вадим Григорьич. Николай! Стол полу
чше господину Зайцеву. Пожалуйте-с!
На эстраде играл какой-то дамский оркестр.
Решив твердо, что завтра с утра нужно уехать, Колесакин сегодня разрешил
себе кутнуть.
Он пригласил в кабинет двух скрипачек и барабанщицу, потребовал шампанс
кого, винограду и стал веселиться…
После шампанского показывал жонглирование двумя бутылками и стулом. Но
когда разбил нечаянно бутылкой трюмо, то разочаровался в жонглировании
и обрушился с присущим ему в пьяном виде мрачным юмором на рояль: бил по кл
авишам кулаком, крича в то же время:
Ц Молчите, проклятые струны!
В конце концов он своего добился: проклятые струны замолчали, за что буфе
тчик увеличил длинный и печальный счет на 150 рублей…
Потом Колесакин танцевал на столе, покрытом посудой, грациозный танец не
известного наименования, а когда в соседнем кабинете возмутились и попр
осили вести себя тише, то Колесакин отомстил за свою поруганную честь те
м, что, схвативши маленький барабан, прорвал его кожу и нахлобучил на голо
ву поборника тишины.
Писали протокол. Было мокро, смято и печально. Все разошлись, кроме Колеса
кина, который, всеми покинутый, диктовал околоточному свое имя и фамилию:

Ц Вадим Григорьич Зайцев, инженер.
Счет на 627 рублей 55 коп. Колесакин велел отослать к себе на квартиру.
Ц Только, пожалуйста, послезавтра!

Уезжал Колесакин на другой день рано утром, веселый, ощущая в кармане мно
го денег и в голове приятную тяжесть.
Когда он шел по пустынному перрону, сопровождаемый носильщиком, к нему п
одошел высокий щеголеватый господин и строго сказал:
Ц Я вас поджидаю! Мы, кажется, встречались… Вы Ц инженер Зайцев?
Ц Да!
Ц Вы не отказываетесь от того, что говорили на прошлой неделе на журфикс
е Заварзеевых?
Ц У Заварзеевых? Ни капельки! Ц твердо ответил Колесаюш.
Ц Так вот вам. Получите!
Мелькнула в воздухе холеная рука, и прозвучала сильная глухая пощечина.

Ц Милостивый государь! Ц вскричал Колесакин, пошатнувшись. Ц За что в
ы деретесь?..
Ц Я буду бить так всякого мерзавца, который станет утверждать, что я нече
стно играю в карты!
И, повернувшись, стал удаляться. Колесакин хотел догнать его и сообщить, ч
то он Ц не Зайцев, что он пошутил… Но решил, что уже поздно.
Когда ехал в поезде, деньги уже не радовали его и беспечное веселье потус
кнело и съежилось…
И при всей смешливости своей натуры, Ц веселый Колесакин совершенно за
был потешиться в душе над странным и тяжелым положением инженера Зайцев
а на другой день.


Ихневмоны

Редактор сказал мне:
Ц Сегодня открывается выставка картин неоноваторов, под маркой «Ихнев
мон». Отправляйтесь туда и напишите рецензию для нашей газеты.
Я покорно повернулся к дверям, а редактор крикнул мне вдогонку:
Ц Да! забыл сказать самое главное: постарайтесь похвалить этих ихневмо
нов… Неудобно, если газета плетется в хвосте новых течений и носит обидн
ый облик отсталости и консерватизма.
Я приостановился.
Ц А если выставка скверная?
Ц Я вас потому и посылаю… именно вас, Ц подчеркнул редактор, Ц потому ч
то вы человек добрый, с прекрасным, мягким и ровным характером… И найти в ч
ем-либо хорошие стороны Ц для вас ничего не стоит. Не правда ли? Ступайте
с Богом.

Когда я, раздевшись, вошел в первую выставочную комнату, то нерешительно
поманил пальцем билетного контролера и спросил:
Ц А где же картины?
Ц Да вот они тут висят! Ц ткнул он пальцем на стены. Ц Все тут.
Ц Вот эти? Эти Ц картины?
Стараясь не встретиться со мной взглядом, билетный контролер опустил го
лову и прошептал:
Ц Да.
По пустынным залам бродили два посетителя с испуганными, встревоженным
и лицами.
Ц Эт-то… забавно. Интер-ресно, Ц говорили они, пугливо косясь на стены.
Ц Как тебе нравится вот это, например?
Ц Что именно?
Ц Да вот там висит… Такое, четырехугольное.
Ц Там их несколько. На какую ты показываешь? Что на ней нарисовано?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52