Поглядев на Ника, она добавила еще одну. – Уже восьмой час, вы же есть хотите, Ник?– Да, миссис Морган, – сказал он, не обращая внимания на мой умоляющий взгляд.Она, довольная, повернулась к плите:– А ты, Дженкс? У меня во дворе мало что есть, но все в твоем распоряжении. Или могу тебе сахарной воды намешать, если хочешь.Дженкс просиял:– Спасибо, мэм! – Он подлетел так близко, что ветром от крылышек шевельнул ее рыжие волосы. – Посмотрю у вас во дворе. Вы не против, если я соберу пыльцы с вашего гибискуса? Моим младшим в это время года это будет очень-очень полезно.Мать осветилась улыбкой.– Конечно, сколько хочешь. Эти чертовы фейри чуть не сгубили все вокруг, охотясь на пауков.Она приподняла брови, и меня охватил дикий страх. У нее есть мысль – и не угадать, какая.– Ты не знаешь случайно каких-нибудь детей, которым интересно было бы поработать на исходе лета? – спросила она, и я с шумом облегченно вздохнула.Дженкс сел на ее протянутую ладонь, крылышки его довольно сияли розовым.– Да, мэм. Мой сын, Джакс, будет рад поработать у вас во дворе. Он с моими двумя старшими дочерьми вполне смогут отгонять фейри. Я их пришлю к вам завтра до восхода, если хотите. Когда вы будете пить первую чашку кофе, уже ни одного фейри видно не будет. – Чудесно! – воскликнула мать. – Эти чертовы гады у меня все лето торчали во дворе. Всех певчих птичек разогнали на фиг.Ник дернулся, услышав подобную лексику от столь почтенной леди, и я пожала плечами.Дженкс пролетел по дуге от задней двери ко мне, без слов прося ее открыть.– Если не возражаешь, – сказал он, паря над ручкой, – я быстренько посмотрю, что там. Чтобы детки ни на что неожиданное не напоролись. Джакс все-таки еще мальчишка, и я хочу его предупредить, чего остерегаться.– Прекрасная мысль, – сказала мать, цокая каблуками по белому линолеуму. Она включила свет на заднем крыльце и выпустила Дженкса.– Так, – повернулась она к Нику. – Садитесь, пожалуйста. Пить хотите? Воду, кофе? Кажется, у меня где-то пиво есть.– Кофе – это было бы отлично, миссис Морган, – сказал Ник, выдвигая из-под стола стул и усаживаясь.Я открыла холодильник, и мать взяла у меня из рук пакет молотого кофе и стала хлопотать, издавая какие-то родительского тембра звуки, пока я не села рядом с Ником. Стул заскрипел громко, и мне неловко было, что мать так суетится. Ник усмехнулся, явно забавляясь моей неловкостью.– Кофе, – заговорила мать, болтаясь по кухне. – Восхищаюсь мужчинами, которые пьют кофе на ленч. Вы понятия не имеете, Ник, как я рада с вами познакомиться. Уж сколько воды утекло, как Рэйчел в последний раз приводила в дом мальчика. Она даже в школе не особенно с ними встречалась. Я даже задумалась, не склоняется ли она в другую сторону – если вы меня понимаете.– Мама! – воскликнула я, чувствуя, как лицо у меня становится под цвет волосам.Она заморгала:– Но ведь ничего плохого в этом нет, – поправилась она, набирая кофе и насыпая его в фильтр.Я не смотрела на Ника – только услышала, как он весело прокашлялся. Положив локти на стол, я уронила голову на руки.– Но вы меня понимаете, – добавила мать, повернувшись к нам спиной, чтобы убрать пакет. Я сжалась, не зная, что у нее сейчас вылетит изо рта. – Я того мнения, что лучше совсем никакого мужчины, чем не тот, кто нужен. Вот твой папа – это был тот, кто нужен.Вздохнув, я подняла глаза. Если она заговорила о папе, то не будет говорить обо мне.– Какой был хороший человек, – сказала она, медленно подходя к плите. Она стала боком, чтобы нас видеть, подняла крышку и помешала соус. – Детей заводить надо только с тем, кто нужен. Нам повезло, у нас родилась Рэйчел. И все равно мы ее чуть не потеряли.– Каким образом, миссис Морган? – заинтересовался Ник.Лицо у нее вытянулось от давней тревоги, а я встала включить кофеварку, потому что она забыла. Меня смущала история, которая должна была последовать, но была знакома, и смущала куда слабее, чем то, что она могла бы еще сказать, особенно уже заговорив о детях. Я села рядом с Ником, а мама начала с привычного запева.– Рэйчел родилась с редкой болезнью крови, – сказала она. – Мы о ней даже не догадывались, просто вдруг это неподходящее сочетание генов вылезло наружу.Ник повернулся ко мне, приподняв брови.– Ты мне об этом не рассказывала.– Ну, у нее этой болезни больше нет, – сказала мать. – Отзывчивая дама в больнице нам все объяснила, сказала, что со старшим братом Рэйчел нам повезло, и что шансов на туже болезнь у нашего следующего ребенка – один из четырех.– Похоже на генетическое заболевание, – сказал Ник. – Обычно от них не выздоравливают.Мать кивнула и прикрутила огонь под кипящими макаронами.– Рэйчел дала положительный отклик на курс лекарственных трав и традиционных препаратов. – Она наш чудо-ребенок.Ник, похоже, не был убежден, и я объяснила:– У меня митохондрии выдавали какой-то странный фермент, и белые кровяные шарики считали его инфекцией. Они нападали на здоровые клетки как на чужеродные – в основном на костный мозг и прочие ткани, связанные с кроветворением. Я только помню, что все время была усталой. Травы помогали, но лишь когда наступил пубертат, все это устаканилось. Теперь все в порядке, разве что чувствительность к сере осталась, но болезнь укоротила мне жизнь лет на десять. Как минимум, мне сказали.Ник под столом тронул меня за колено:– Прости.Я осветилась улыбкой, глядя на него:– Ну что такое десять лет? Мне даже до пубертата не полагалось дожить.У меня духу не хватило сказать ему, что даже учитывая эти десять отнятых лет, я все-таки переживу его лет на полсотни или больше. Но он, наверное, и так это знал.– Мы с Монти познакомились в колледже, Ник, – продолжала рассказывать мать, возвращаясь к прежней теме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143