— А барыга протест в ваш «спорткомитет» не подаст? — ехидно спросил Рыбаков. — Мол, присудили победу не тому, кто заслужил?— Не подаст, — Грызлов сверху вниз посмотрел на невысокого Дениса. — Потому что он умер.— Как умер?— Так, — Ортопед пожал плечами. — Интоксикация, однако... У каждого своя судьба, — попавший на старые дрожжи чай с коньяком настроил братка на философские обобщения. — Коптил небо как спекулянт, но умер как настоящий мужчина. Жаль, что в этой суровой игре под названием «жизнь» нет поощрительных призов...Денис промолчал.— Так что с Глюком? — Михаил облокотился на капот своего внедорожника.— Есть мнение, что надо модифицировать материалы дела.— Без базара, — тут же согласился Грызлов. — А как?— Материалы сейчас лежат в канцелярии Выборгского РУВД. На Есенина...— Так...— Нам требуется проникнуть на второй этаж и слегка поработать с документами. Что делать, я знаю. Но одному мне не справиться. На окнах решетки плюс охрана внизу...Сидящий на пассажирском месте «линкольна» Ла-Шене увеличил громкость автомагнитолы.«Сообщение для граждан, — бодро сказал диктор Азии-минус. — В ночь с тридцать первого декабря на первое января на Дворцовой площади потерян большой черный дипломат. Просьба вернуть в консульство Нигерии. Вознаграждение гарантируется. Дипломат не говорит ни по-русски, ни по-английски, ни по-французски. Вообще непонятно, говорит ли он, и на фиг он такой нужен... А теперь для наших слушателей из солнечной Африки передаем хит “Увезу тебя я в тундру”. Исполняет, — диктор сделал эффектную паузу, — сводный хор курсантов Зенитно-ракетного училища имени Климента Ворошилова. Если кто не знает, это то училище, перед которым стоит памятник Чапаеву. Итак, слушаем...»— Игорь, сделай потише, — попросил Рыбаков. — Ну, Мишель, что скажешь?— Лестница нужна.— И трос, чтоб решетку сорвать...— Тросы есть, — махнул рукой Ортопед. — Когда поедем?— Думаю, завтра. Сегодня уже поздно, да и вы не в форме.— Это точно, — согласился браток, оглядываясь на Горыныча сотоварищи, бредущих по третьему кругу.— Часиков в десять вечера.— Годится.— Еще надо как-то ментов отвлечь...— Не вопрос. Пошлем кого-нибудь с бухаловым, мусорки и наклюкаются. Мы так в прошлом году целое отделение споили. И, заметь, блин, средь белого дня! Начали с операми, потом дознаватели подтянулись, за ними дежурная смена и руководство. Когда проверка из Главка приехала, пол-отделения уже горело... Причем не мы поджигали, а сами менты. Им Эдиссон в водочку какой-то дряни подмешал. Крышу, блин, напрочь сносит...— У Димки еще эта добавка осталась?— Думаю, да...— Отметь себе, чтоб не забыть, — попросил Денис. — Пусть Эдиссон на завтра тоже готовится.Ортопед вытащил электронный органайзер и нащелкал несколько слов.— Порядок.— Ты точно не забудешь?— Не. Эта штучка хитрая, — браток спрятал миниатюрное устройство во внутренний карман дубленки. — Ровно в полдень пищать начинает. И, пока я не просмотрю заметки, не успокоится. Я туда все расписание заношу. Стрелки, терки... Встречи с барыгами в отдельный файл, с братвой — на другую страницу. Удобно, блин.— А если встреча, к примеру, назначена на утро? — осведомился Рыбаков.— Утром я сплю, — просто ответил Ортопед.С детской площадки донесся веселый крик невменяемого Горыныча. Верзила стряхнул уставших и потерявших бдительность «конвоиров» и огромными прыжками кинулся к горке, намереваясь, как в старые добрые времена, скатиться вниз по ледяному склону.— Держите его! — заорал Ортопед, бросаясь на подмогу Ди-Ди Севену и Гугеноту.Из джипа вылез Ла-Шене с перевязанной правой рукой, поглядел на мечущиеся по двору фигуры и зевнул.— Четвертый раз за сегодня, — пояснил браток, — и откуда у него силы берутся? * * * Юрий Анатольевич Мертвечук родился в семье директора гастронома и инспектриссы РОНО и с самого детства смотрел на окружающих как на людишек второго сорта. Папуля и мамуля Мертвечука не только не разубеждали в этом маленького Юрочку, но всячески культивировали в нем пренебрежение к «остальным», не сумевшим устроиться в жизни: инженеришкам, училкам, простым работягам и их убогим детишкам.Дом Мертвечуков всегда был полной чашей, складывающейся из доходов родителей. Анатолий Борисович тащил с работы огромные сумки провизии, Изольда Марковна приносила пухлые конвертики, наполненные сотенными купюрами, которые чадолюбивые родители вручали ей в благодарность за «участие» в судьбе их нерадивых отпрысков. С самого детства перекормленный деликатесами Юрочка твердо усвоил одно золотое правило российского деляги — «Подлость не порок, глаза не выест». И проводил его в жизнь, покупая за пластинку жевательной резинки благосклонность самого сильного мальчишки в школе и с регулярностью дятла постукивая на одноклассников. Ответной реакцией советских учителей, на словах сеявших «разумное, доброе, вечное» в детские души, была поощрение стукаческих наклонностей Мертвечука, превратившегося к моменту окончания десятого класса в откровенного подонка.Родительское и школьное воспитание очень помогли Юрию и в дальнейшем.Будучи комсомольским активистом, он легко поступил на экономический факультет Ленинградского Унивеситета, где с головой ушел в общественную работу, появляясь на занятиях только тогда, когда требовалось собрать взносы или объявить об очередном собрании, посвященном эпохальным решениям последней партконференции. Курсовые за него писал аспирант с его кафедры, отоваривающийся у папани, а зачеты ставились автоматически, ибо к тому времени мадам Мервечук уже трудилась в центральном аппарате Ленсовета в должности куратора высших учебных заведений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100