А я, со своей стороны, всегда стремился бороться с истеблишментом. Особенно когда, окончив колледж по классу дирижирования, я понял, что не смогу зарабатывать этим на жизнь».
Впрочем, в архивах колледжа «Уитгифг», где он учился, нет никаких записей о том, что он его закончил. Никто там также не припоминает, чтобы он обладал выдающимися талантами — музыкальными или какими-нибудь другими. Завершив учебу, Хэрбедж нашел место продавца грампластинок в компании «Декка», а в двадцать один год открыл собственное дело.
«Именно тогда я впервые столкнулся с истеблишментом. Выяснилось, что „Декка“ и „И-эм-ай“ владели компанией „Фоногрэфик перформанс“, и если кто-то хотел, чтобы его пластинки звучали в эфире, он должен был передать им права на свой гонорар. Я решил, что этого не будет, и разорвал с ними отношения. Они заявили, что не дадут мне работать в этом бизнесе. Я продал свою компанию и через два года вернулся в бизнес в качестве представителя „Дойче граммофон“. Я впервые вывел эту компанию на английский рынок, чему, разумеется, там никто не был особенно рад».
По другой версии (естественно, не его собственной) дальше события развивались так: Хэрбедж и «Дойче грамофон» разошлись во мнениях относительно его чересчур конспиративного стиля ведения бухгалтерских книг, и «Дойче граммофон» не слишком вежливо указала ему на дверь.
После чего он объявился в Борнмуте с компанией под названием «Мерчант гаранти траст».
«Я основал небольшую финансовую компанию. Пять лет все шло очень хорошо. Но потом мой самый крупный клиент разорился, и всему пришел конец. Это было примерно в 1963 году, и тогда у меня возникли первые серьезные неприятности. „Мерчант гаранти траст“ оказалась в долгу на пятьдесят „штук“, из которых я смог покрыть только сорок».
Согласно другим источникам, «Мерчант гарантии траст» разорилась, оставив после себя двести тысяч фунтов долга.
В том же 1963 году Хэрбедж основал «Бэнк оф Валетт». Офис банка располагался в Вест-Энде. Для привлечения клиентов там играла духовая музыка и подавался бесплатный кофе. В банковской деятельности Хэрбеджа участвовала также компания «Евротраст лтд.», через которую он предлагал своим банковским клиентам вкладывать деньги в «растущие акции ведущих европейских и английских компаний».
Банк ликвидировался в 1964 году.
«Евротраст» тоже.
«Это было очень трудное время. Я тяжело болел. Мое здоровье совершенно расстроилось. И когда я лежал в „Гайз хоспитал“, пришло сообщение, что я должен провести ежегодное общее собрание „Евротраст лтд.“. Выбрали время, нечего сказать! Врачи решили, что я не должен этого делать. Мне прислали письменное уведомление. Я ответил, послушайте, мне нужно ехать в Испанию на реабилитацию, разберемся, когда я вернусь. Штраф был всего пять фунтов. Короче, я уехал в Испанию. Пока я был там, я связался с солиситором и спросил, не может ли он все уладить, потому что я вернусь только через девять месяцев. А они сказали, мы не знаем, вернетесь вы или нет, и выписали ордер на мой арест, как будто я был беглым уголовником. И когда я вернулся, меня посадили только за то, что я не провел ежегодное общее собрание компании».
В судебных документах говорится, что он был приговорен к шести месяцам заключения. Но там говорится еще по крайней мере о трех нарушениях Закона о компаниях. Хэрбедж не только не провел ежегодное общее собрание — он обвинялся также в том, что не опубликовал бухгалтерский отчет и отчет о прибылях и убытках. Он отсидел четыре месяца, уплатил штраф пятьсот фунтов и триста фунтов судебных издержек.
Хотя его банковская деятельность продолжалась (он основал «Ландон дэнс студиоз», которая прекратила свое существование в 1965 году), продолжали расти и долги. И в 1965 году он объявил о банкротстве.
«Я вышел из тюрьмы и не мог взяться ни за какое дело. Каждый раз, когда мне удавалось что-то найти, появлялся официальный получатель долга и прикрывал лавочку. Я начал было издавать деловой бюллетень, но, услышав, что получатель меня разыскивает, уехал на острова Чэннел, куда не распространяется британская юрисдикция. Там они ничего не могли мне сделать. Дела пошли на лад. Я снял квартиру и маленький офис. Я провел там около шести месяцев, и вдруг однажды мне позвонили из банка и сказали, что официальный получатель сегодня утром заморозил мой счет. Он не имел права этого делать. Это противозаконно. Но ему это удалось».
На самом деле с согласия местных властей закон допускает подобные вещи.
«Я понял, что дальше так идти не может. А тут еще в „Таймс“ появилась большая статья против меня. Что-то вроде есть, мол, такой Алекс Хэрбедж, не восстановленный в правах банкрот, который открыл дело в Гернсли. Но в этом не было ничего противозаконного. Гернсли находился за пределами британской юрисдикции. Но я решил: хватит с меня этой проклятой Англии и всего, что с ней связано. Взял я с собой несколько „штук“, которые мне удалось заработать, собрал вещи и с~тправился в Цюрих. Там я снял однокомнатный офис на четвертом этаже и снова ударился в товарные операции».
В то время, по его словам, он начал работать со Ставросом Ниархосом и его людьми. Он ввел их в этот бизнес.
«Они ничего не понимали в этом деле. А я тогда весьма успешно, делал деньги на какао, меди, серебре и тому подобном. Эти греки были замечательными клиентами. У них было полно денег, и они рисковали как сумасшедшие. Я с ними отлично ладил. Мне всегда нравился средиземноморский тип. Это все было в 1967-1968 годах. Замечательное время. Верни Корнфилд процветал. Да и все остальные тоже. Я довольно хорошо знал Берии и решил, что мне не грех у него поучиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124