К весне 1945 года он буквально кишмя кишел деморализованными и мародерствующими немцами.
Вполне понятно, почему выбор советского командования пал на Короткова и его дивизию. Кроме чисто воинских достоинств, коротковцы при освобождении Северной Норвегии получили опыт дипломатической и административной работы со скандинавами, а какие мысли относительно слишком удаленного от Копенгагена острова блуждали в голове у Сталина, можно только предполагать.
В то время, когда Гитлер с Евой Браун в бункере рейхсканцелярии ходили вокруг импровизированного брачного алтаря, гвардейцы Короткова на импровизированных подручных средствах высаживались с десантных судов на остров. Слегка напуганные нашими бомбардировщиками и штурмовиками, немцы оказали им, в отличие от солдат РОА в Ютландии, слабое сопротивление. В коротких схватках дивизия потеряла девять или десять солдат и офицеров. Остатки Курляндской группировки Гитлера сложили оружие и сдались в плен. Началась оккупация Борнхольма советскими войсками.
Однако Борнхольму было суждено не долго оставаться под администрацией Короткова. Наши западные союзники «поднажали» на Сталина, и через несколько месяцев дивизия Короткова покинула остров. Дания полностью перешла под эгиду Запада. А в каменистой земле Ренне — главного города острова — так и остались лежать тела погибших при его освобождении наших земляков. Могилы перешли на содержание местных коммунальных органов, а представители советского посольства каждый год 9 мая приплывали из Копенгагена и возлагали на них венки.
К началу 70-х годов, когда дух боевого сотрудничества союзников окончательно выдохся и над Европой навис жупел «холодной войны», датские власти все менее охотно стали предоставлять нашим дипломатам возможность посещать Борнхольм. На острове возникли инфраструктуры НАТО, в частности, была смонтирована мощная радиолокационная станция слежения за акваторией Балтийского моря и всем прилегающим побережьем, а также размещена датская воинская часть, и у коммунальных властей Ренне почему-то стал сказываться недостаток в средствах на содержание могил советских солдат. К моменту моего пребывания в Дании за могилами было поручено ухаживать на общественных началах одному датчанину.
Теплым тихим вечером 8 мая 1970 года наша группа, состоящая из четырех человек: «чистого» секретаря посольства Толи Тищенко, будущего посла в Норвегии, двух сотрудников военно-морского атташата — военно-воздушного Кости Белоусова и военно-морского атташе (фамилию его запамятовал), и меня, на причале Внутренней гавани копенгагенского порта грузилась на борт парома «Борнхольм» для участия в церемонии возложения венков на могиле советских солдат в Ренне. В связи с 25-летием Победы датчане, скрипя сердцами, разрешили советским дипломатам (и разведчикам!) посетить Борнхольм, но еще раз подчеркнули нежелательность продолжения этой традиции в будущем.
У Тищенко своей машины не было, а военные, экономя на бензине, попросили моего шефа, чтобы я взял с собой в командировку закрепленный за мной и успевший побывать в стычках с другими машинами «форд».
— Соседям нужно кое-что посмотреть на острове, так ты помоги мужикам, повози их на своей машине, — сказал на прощанье резидент.
Если бы я был более опытным и щепетильным работником, озабоченным своей карьерой, я бы, чтобы отказаться от такого «почетного» поручения, привел в оправдание «железный» довод: какая же тут конспирация, если мне придется вывозить на визуальную разведку установленных разведчиков? Я расшифруюсь, даже не приступив к своей оперативной работе! Но я был молод и неопытен, резидент — халатен, пришлось согласиться удружить «дальним соседям» и дать им возможность «пожабить» глаза на натовские военные объекты, а заодно посмотреть, как они работают, как работает датская «наружка», и слегка пощекотать свои нервы.
Автомашины бригады наружного наблюдения Костя Белоусов «усек» сразу, как только мы прибыли на Хау-негаде. Это были «фольксваген» и «форд» с копенгагенскими номерами. Они буквально подпирали меня сзади, когда я на своей машине заезжал в трюм парома, и по пятам ходили потом за мной в Ренне и его окрестностях. Они и вернулись вместе с нами в Копенгаген на том же пароме. Это была классическая демонстрационная слежка, и я внутренне был горд тем вниманием, которое датская контрразведка уделяла нашим скромным персонам.
— Ну, Боб, принимай боевое крещение, — сказал бывший летчик Белоусов свое ветеранское напутственное слово, кивая в направлении «фольксвагена» и «форда».
Этот молодой подполковник ГРУ справедливо считал себя бывалым разведчиком и полагал необходимым опекать меня во время всей поездки. Капитан первого ранга, пришедший в ГРУ прямо с палубы или из трюма боевого корабля, сдержанно помалкивал и при дидактических упражнениях своего коллеги снисходительно улыбался. Тищенко делал вид, что его это все мало касается. Впрочем, это на самом деле нисколько его не волновало.
…В Ренне утром 9 мая нас встретил адъютант военного коменданта острова и сопроводил до местного «Гранд-отеля». После размещения в гостинице мои коллеги отправились в город наносить визиты: Тищенко — местному Демиургу, губернатору Борнхольма, а «вояки» пошли к военному коменданту. Я на некоторое время был предоставлен самому себе и пошел побродить по городу. Каменная кирха с кладбищем, несколько магазинчиков, ратуша с обязательной площадью, рыбацкие причалы, порт — и безбрежное море. Вот и все, что представлялось взору. Провинциальность выглядывала из каждого дома и дворика главной улицы борнхольм-ской столицы и сопровождала меня до номера в гостинице с громким названием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129