— поинтересовался Бобо. — Не лучше ли подбросить ей записку?— Записка может попасть в чужие руки.— А полночный разговор услышат чужие уши. Вы откроете ей свое настоящее имя?— К чему ей мои признания? Я лишь один из тех, кто бывал здесь когда-то.— И теперь его уже нет. Или он захочет вернуться?— Его призвали. И призыв исходил от какого-то зловещего духа.Бобо вновь поежился.— Нам следовало захватить с собой вина, чтобы не околеть в такую холодину, — проворчал он.— Мы захватили, — ответил я, доставая баклажку из-под плаща.Потихоньку потягивая вино, мы с Бобо прохаживались взад-вперед.— А где здесь было обиталище Фесте?— Вон там, возле старой церкви.Он посмотрел на собор, скелетообразные леса которого маячили перед завершенным фасадом.— Выглядит величественно, но довольно ненадежно, — заметил он.Пришла полночь, но Виола так и не появилась.— Домой, — наконец сказал я, и мы как можно тише спустились на землю.— В баклажке у нас что-нибудь осталось? — внезапно спросил он.— Да, — ответил я.— Тогда допьем и споем, — предложил он и начал какой-то непристойный мотивчик.Я присоединился к нему, лениво ворочая языком и слегка спотыкаясь, и тут мы встретили капитана на его не слишком резвой лошади.— А вот и капитан, — воскликнул я и, низко поклонившись, ловко повалился в снег.— Добрый вечер, ваше превосходительство, — сказал Бобо. — Он слегка перебрал. И мне приходится тащить его домой, только он не может вспомнить, где живет.Я поднялся на ноги, пошатываясь и выплевывая снег.— Он остановился в «Элефанте», — сказал Перун. — А ты поселился в студенческой ночлежке. И если я встречу вас при следующем обходе, то закую обоих в кандалы.Мы откланялись и поплелись дальше.— Закончив здесь, мы сможем отлично работать в паре, — прошептал Бобо. — Я приглашаю вас с собой в Толедо. Один будет изображать горького пьяницу, а другой — дурака.— А разве мы кого-то изображаем? ГЛАВА 8 Эта сущность восходит от земли к небу и вновь нисходит на землю, воспринимая силу высших и низших областей мира

. Так ты обретаешь славу всего мира. Поэтому от тебя отойдет всякая тьма. Изумрудная скрижаль Гермеса Трисмегиста, 8. — Ну-ка, позвольте помочь вам, — сказал я.Сэр Эндрю, поскользнувшись на обледенелой дороге, неуклюже раскорячился над рассыпавшейся охапкой дров. Я начал собирать их, пока он старательно ощупывал ушибленный нос.— Не сломал на сей раз, — весело сообщил он. — Нечаянная радость. Благодарю вас. Нынче утром я отправил моего слугу с разными поручениями, вот и пришлось самому выходить за дровами. И теперь придется снова собирать их. Я уже собрал почти все.Изящно подняв с земли последнее полешко, он жестом предложил мне следовать за ним, не делая никаких попыток забрать у меня остальную ношу.— Вы, кажется, хотели посмотреть мою лабораторию. Давайте зайдем туда прямо сейчас, а потом немного перекусим.Я кивнул, изображая воодушевление. Сэр Эндрю привел меня к небольшому дому поблизости от северных ворот, обогнув который мы оказались перед какой-то плохонькой пристройкой, извергавшей черный зловонный дым.— Все идет прекрасно, — сказал он, одобрительно принюхиваясь.Он показал на верхнюю часть входной двери, и я увидел там грубо выкованный железный крест, прибитый гвоздями.— Оберегает от демонов, — пояснил он. — Отлично действует. Ни один не появлялся с тех пор, как я прибил его.— А что, прежде они вам сильно докучали? — поинтересовался я.— Да нет, — признался сэр Эндрю, — но нельзя же быть слишком беспечным. Мы здесь, знаете ли, имеем дело с таинственными и опасными силами, а демоны как раз охочи до такого рода понятий. Неразумно искушать судьбу.Ударом ноги он распахнул дверь и нырнул в домишко.«Боже, синьор Огнепоклонник!» — оглядевшись, подумал я. Множество огней, пылающих в этом душном помещении, разогревало бронзовые жаровни со своеобразными сосудами. На краях жаровен примостились маленькие бронзовые пеликаны, державшие в клювах железные чурки, которые плавились в отвратительно зловонных растворах. На огне разогревались перегонные кубы и многочисленные колбы, как открытые, так и закупоренные, но все наполненные какой-то кипящей, шипящей и плюющейся жидкостью. Смрадный дым и разноцветные испарения настолько насыщали воздух, что у меня заслезились глаза, а кожа запылала, как обожженная, хотя я даже не приближался к печам. Огонь в их поддерживали несколько мальчиков, при нашем появлении испуганно оглянувшихся, словно они принялись за работу за мгновение до нашего прихода. С ног до головы их покрывал толстый слой копоти, и они были так окутаны дымом, что меня бы не удивило, если бы именно их тут готовили в качестве копченого мяса. В течение всего нашего пребывания в лаборатории один из мальчиков постоянно чихал, и его приступы угрожали продлиться целую вечность. Вообще все это помещение представляло собой некую угрозу всем чувствам, как индивидуальным, так и общественным. Хозяин этого безобразия сиял от счастья, и его бледная ухмыляющаяся физиономия смутно отражалась в зеркале, стоявшем на каком-то пьедестале в другом конце лаборатории.— Луций, подкинь еще немного дров в тот очаг, — велел он. — Нет, окуни их сначала в ту бадью. Нужно, чтобы они горели медленно. Филипп, я плачу тебе за то, чтобы ты качал меха, а не пялился на них. Благодарю. Вот, я принес вам дров.Он бросил свое единственное полешко мальчику, который ловко подхватил его и отправил в высившуюся рядом с ним кучу. Туда же я свалил и мою охапку.— Знаете, как трудно выбрать правильный режим подогрева, — посетовал сэр Эндрю. — Принципы, изложенные божественным Гермесом Трисмегистом, бывают ужасно туманными, особенно когда нет никакого реального способа оценить жар огня, разве что сунуть в него руку, чего я совершенно не желаю больше делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80