Мне принесли кучу еды. Не желаете составить мне компанию?Меня слегка подташнивало, но я заставил себя съесть кусок хлеба.— Я все размышляю над одним вопросом, — продолжил он. — Как вы думаете, откуда Мальволио узнал про вас?— Может быть, он разыскал меня в Доме гильдии до того, как заявился сюда. Может, кто-то из его шпионов описал ему, как я выгляжу. Или кто-то из гильдии предал меня.— Пугающая мысль. А есть тому какие-то доказательства?— Я предпочитаю внезапные интуитивные умозаключения без видимых доказательств. Они сберегают время.— Тогда отдайте другую загадку. Если он знал, кто вы, почему так долго ждал перед нападением?Старательно пережевывая толстый ломоть хлеба, я предположил:— Ждал благоприятного случая?— Случаев у него было предостаточно. Вы полагали, что вас никто не узнал, и поэтому беспечно шлялись повсюду. Темный переулок, быстрый удар ножа — и это всего лишь мертвый торговец в городе. Нет ничего разумнее.— Но тогда он не удовлетворил бы свое злорадство.— Вполне вероятно, — уступил Бобо. — Возможно также, он собирал какие-то сведения. Поэтому и медлил.— Я сдаюсь. А что ты думаешь?Он откинулся на подушки, потирая лоб.— Я сообщу вам свои выводы, когда додумаю новую мысль. Сегодняшнюю порцию я уже израсходовал.Он закрыл глаза, и вскоре его дыхание стало размеренным и глубоким.Излюбленное шутовское занятие — загадывать загадки и оставлять их неразрешенными. Бобо начал похрапывать, что вовсе лишило меня способности думать. Я на цыпочках вышел из комнаты и увидел облаченную в траур даму, направляющуюся ко мне. Я поклонился.— Добрый день, сударыня.Она оглянулась, потом приподняла вуаль.— Перед вами настоящая герцогиня, — сказала Виола. — Как ваш напарник?— Еще не оправился от передряги, насколько я могу судить. Появится ли у нас сегодня Клавдий?— В эту святую пору Клавдий обычно предается благочестивым молитвам в дворцовой часовне. Общественные обязанности герцогини перевешивают коммерческие дела управляющего.— Отлично придумано. Можем мы немного прогуляться?Она кивнула и опустила вуаль.— Как самочувствие вашего сына? — поинтересовался я, поднимаясь вместе с ней по лестнице к парадному входу во дворец.— Гораздо лучше, благодарю вас. Эндрю сейчас развлекает его. Он стал настоящей находкой для Марка: читает ему, играет с ним в шахматы. Мальчику повезло, что есть человек, готовый позаботиться о нем после смерти отца.— Даже если этот человек — сэр Эндрю?— Нехорошо так говорить, Фесте. При всех его нелепых идеях он добрый человек, и таких надо ценить в наши недобрые времена.— Совершенно верно, сударыня, — признал я. — Марку совсем недолго осталось пребывать в счастливой стране детства, да к тому же на него преждевременно свалился столь высокий титул.— Меня беспокоит скорее первое, чем последнее. Он похож на меня — решителен и умен. В свое время он будет прекрасно править этим городом.Я попытался оценить ее чувства на сей счет, но ее тон был таким же непроницаемым, как вуаль. Мы без всякой цели прогуливались по залам, в то время как слуги суетились вокруг с постельными принадлежностями, ночными горшками и охапками свежего тростника, который настилали для облагораживания запаха в помещениях.— Что вы тогда будете делать? — спросил я. — Вживаться в роль пожилой матушки герцога?— Но я и есть пожилая матушка герцога. Такую роль нетрудно играть.— А Клавдий?— Клавдий будет продолжать служить герцогу.— А Виола? Что станет с ней?Она остановилась около выходящего на море окна.— Кто такая Виола? Бледная тень. Та, кто играет разные роли в великолепных инсценировках, придуманных не ею. Такова моя судьба, Фесте. Такова судь6а большинства женщин. Мне еще повезло: со мной случались кое-какие приключения.Она повернулась, и я смутно разглядел ее черты.— Чудовищное положение, — сказал я. — Вам пора покончить с ним.— Неужели? И какое у меня может быть будущее? Едва ли я смогу вновь выйти замуж. Все мое состояние теперь принадлежит моему ребенку. Не стану же я просить благословения и приданого у одиннадцатилетнего мальчика. — Она печально усмехнулась и вновь устремила взгляд в морские дали. — А знаете, в сочельник, в полночь, я посмотрела в зеркало, надеясь точно девчонка, что увижу там облик моего будущего мужа.— И что же вы увидели, сударыня?— Только себя одну. Конечно, все это глупые суеверия.Что-то блеснуло под вуалью, вобрав на мгновение свет, и скатилось по щеке.— С вашего позволения, сударыня, — поклонился я, — Я должен на время покинуть вас.— Бывало время, — медленно сказала она, — когда Фесте мог сказать что-то замечательное, чтобы утешить меня в трудную минуту.— Кто такой Фесте? — спросил я. — Если уж Виола — бледная тень, то Фесте — обман зрения.— Но не тот, которого я знала, — сказала она, не отводя взгляда от моря.Я вновь поклонился и оставил ее одну.
На площади шла очередная репетиция праздничной мистерии, обеспечивая публику новым нечаянным развлечением. Фабиан продолжал орать на бедных чертей.— Ну что же это за ужас такой! — крикнул он. — Никто не поверит, что вы случайно упали все вчетвером. Послушай, Астарот, попробуй просто скопировать сэра Эндрю, и этого будет более чем достаточно.Вдохновляющее указание. Четверо чертей переглянулись, озаренные божественным прозрением, и одновременно грохнулись на задницы. Хор залился смехом, и Фабиан одобрительно хмыкнул.— Так, а где наш граф? — спросил он, оглядываясь вокруг.Себастьяна нигде не было видно.— Наверняка удрал в «Элефант», — пробормотал он и тут заметил меня. — Любезный торговец, не соблаговолите ли вы по доброте своей заглянуть в «Элефант» и передать нашей драгоценной светлости, что его ждут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80