– А теперь, – сказала она хриплым голосом, – расшнуруй корсет…Он проглотил комок, застрявший в горле. Она повернулась к нему спиной. Пока он занимался тесемками, она старалась сдержать страх перед неизвестностью, но понимала, что действует правильно. Она должна отдать себя в его руки, заставить его поверить, что он хозяин ситуации.Благоговейно, почтительно он касался ее, посылая жар в каждую клеточку ее тела. Корсет упал, она задрожала от нетерпения. Наклонившись, она подставила ему шею, и он поцеловал ее. Теплое дыхание коснулось ее кожи. Она ахнула, борясь не с тем, что он мог сделать, а с собой, и ее тело, казалось, больше не принадлежало ей…В полном отчаянии Рейни позволила Саре уйти и стала сама собой.– Стоп!Стоя позади нее, Кензи дышал так же тяжело, как и она. Не глядя на него, она спросила:– Что у нас получилось, Грег?Приглушенным голосом оператор ответил:– Накал страсти был таким сильным, что я боялся, как бы линзы не расплавились. Но обошлось, так что можно печатать.Кензи прошел через комнату и с интересом рассматривал туалетные принадлежности из слоновой кости на изящном столике. Она надеялась, что он найдет их такими же душераздирающими, как и она.Она отдала бы многое, чтобы не снимать эту сцену еще раз. Но производство не терпит риска, и она не могла позволить себе остаться с единственным дублем к концу съемок.– О'кей. Еще один дубль на всякий случай.Остаток дня ушел на любовную сцену и на красивые призрачные крупные планы, которые могли придать картине романтический флер. Пожалуй, это был единственный случай в жизни Рейн, когда ей пришлось изображать страсть к мужчине, к которому она питала это чувство в жизни.Потом они занялись другой работой: снимали отдельные предметы нижнего белья из тончайшего шелка и кружев, с тихим шелестом спадающие на пол. Руки, трепетно ласкающие тело: нежные, принадлежавшие Саре, и едва сдерживающие страсть огрубевшие руки Рандалла. Ее желание смешивалось с болью, которая затем растворилась в изумлении той благоговейной трепетной нежностью, с которой Рандалл открывал таинство безграничной любви его невесты. Она – девственница, уверенная в своей правоте, а он израненный воин, обретший вновь свою силу, когда вспомнил, в чем состоит призвание мужчины.Вымотавшись за день, Рейн вернулась в гримерную, рухнула на софу и уснула как убитая.Она проснулась в плохом настроении и не сразу смогла понять, где она, пока не услышала голос Вэл:– Вернулась к жизни?– С трудом. – Она села, радуясь, что сняла этот чертов корсет во время сцены. – Который чае?– Скоро девять. – Валентина посмотрела на нее из-за стола, за которым работала. – Я решила, ты так устала, что тебе нужно отдохнуть.– Поэтому ты стояла на страже? Спасибо. – Чуть пошатываясь, Рейн прошла к столу и сняла грим.Вэл разложила на столе бананы, орехи, пакет молока. Рейн с жадностью покосилась на все это богатство. Предпочитая принять душ в отеле, а не в гримерной, она переоделась.– Давай сбежим?– С удовольствием. – Вэл сложила бумаги в портфель и встала.– Что делал Кензи после съемки?– Снял костюм, разгримировался, и… только его и видели. – Валентина присоединилась к подруге, и они вышли из гримерной. – Слава Богу, завтра последний день, не то у кого-то из вас наверняка будет нервный срыв. – Ее голос резонировал в огромном помещении студии.Рейн подумала о сценах, которые предстояло снять на следующий день. Они заберут последние силы. И только после этого она сможет полететь в свой маленький дом в каньоне.– Ты позвонила в компанию насчет билета в Лос-Анджелес?– Твой частный самолет ожидает тебя сразу же после траурной церемонии по Уинфилду.– Хочешь полететь со мной? Можем забросить тебя в Балтимор без проблем.– Спасибо, но я хочу продуктивнее использовать свое пребывание в Англии. Мы с Лаурой решили полететь на неделю в Ирландию.– Она мне нравится. Завидую вам. – Рейни взглянула на подругу. – Но ты мне так помогла, Вэл. Я… я не знаю, как бы выдержала без тебя.– Ты сто раз помогала мне склеить несчастные осколки моей разбитой жизни после любовных крушений. Я рада, что хоть чем-то смогла отплатить тебе.У дверей студии Рейн уже давно поджидал автомобиль. Она уселась на сиденье, и они отправились к центру Лондона.– Если бы я предложила тебе постоянную работу, ты бы согласилась?– Нет. – Вэл смотрела в окно. Ее брови сошлись на переносице. – Это был интересный опыт, но я еще больше убедилась, что надо ехать домой и искать свой шанс. Надо кое-что изменить, но не Калифорния и не шоу-бизнес.– Ты умная. Иногда я думаю, что кино – это неизлечимая болезнь. – Рейни грустно улыбнулась. – Эта работа сводит меня с ума, но я не хочу заниматься ничем другим. Особенно когда делаю авторское кино, отличное от стандартов Голливуда.– «Центурион» предоставляет такую возможность, – согласилась Вэл. – Но до бурных аплодисментов еще несколько месяцев. А сегодня у меня есть лекарство, способное излечить все недуги мира.– Мороженое? – улыбнулась Рейни.– Именно. – Вэл вынула мобильник. – Я позвоню в сервис, чтобы мы могли пообедать сразу, как приедем. После того как ты примешь душ и поешь, мы узнаем, могут ли эти англичане делать настоящее мороженое.Чувствуя себя бодрее, Рейн откинулась на спинку сиденья. Старая подруга и мороженое излечат все болезни.Когда Кензи открыл классическую викторианскую бритву, лезвие угрожающе сверкнуло. Вполне подходящее лезвие. Он вынул бритву из футляра, который невинно лежал посреди других туалетных принадлежностей.Нынче странная форма нанесения увечья собственной персоне вышла из зоны умалчивания и витала в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117