— Что это за гадость была? — спросила она так сердито, что Тай громко рассмеялся.
Тут из воды поднялась головка птицы — зеленая с пурпуром, затем показалась и сама птица в черно-белом наряде. Ее глазки уставились на Делию, и она курлыкнула.
Тотчас раздалось ответное курлыканье, и Делия удивленно обернулась: курлыкал Тай. Птица начала плавать кругами вокруг каноэ, издавая звуки, похожие на «Хо-о-о». Тай отвечал ей тем же. Птица засмеялась: «Ха-хаа-ха». Тай вторил ей.
Делия, глядя на любимое лицо мужа, на его улыбку, вдруг почувствовала такую нежность к нему, что у нее защемило сердце. Из всех известных ей обликов Тая — врача, джентльмена, воина — ей больше всего нравился этот — мальчик, играющий с гагарой.
Делия очнулась от прикосновения Элизабет. Щеки ее подруги горели румянцем.
— Снова начинается снег, — сказала она. — Может, нам лучше вернуться?
Делия готова была согласиться: белые хлопья становились все гуще. Но вдруг Элизабет побледнела и вскрикнула в испуге, указывая на опушку леса.
Пулвог посмотрел туда и тоже вскрикнул.
— Это призрак! — рука, которой он ухватился за томагавк, дрожала.
— Ерунда, — фыркнула Делия. Она не встречала людей, которые так, как абенаки, верили бы в призраков и духов. — Это просто человек.
Широкоплечий высокий мужчина казался, однако, истощенным. Одежда его превратилась в лохмотья, а длинные черные волосы развевались по ветру. Поняв, что его увидели, он поднял руку, как делают это французские священники, когда благословляют.
— Да это же Духовидец! — воскликнула Делия. Она с грустью подумала о Серебряной Березе,
которая все ждет возвращения мужа. — Наверное, нам надо поговорить с ним. Похоже, он замерз и голоден.
Пулвог сердито покачал головой, проговорив что-то в тоне приказа, подхватил их улов и подтолкнул в сторону деревни. Делия подчинилась без возражений. Она боялась Духовидца и ни за что не смогла бы подойти к нему одна.
Скользя на лыжах в сторону дома, Делия оглянулась. Духовидец стоял и смотрел им вслед. Делия невольно вздрогнула...
Он был похож на ворона на белоснежной равнине. А вороны — вестники смерти.
***
Ветер пробирал до костей, снег заледенел на волосах, но Духовидец не чувствовал холода. Его глаза следили за тремя фигурками, постепенно исчезающими в белой пелене. Он не мог различить их лица, но это и не заботило его. Слабый от голода и холода, с легкой, просветленной головой, он был погружен в мир видений.
Порой ему казалось, что он уже стал духом, однако он не был уверен в этом. Он жил среди духов священной горы Катадин. Никто из абенаки не отваживался прежде на это. Абенаки передвигались по земле, по лесам и рекам, но гора считалась священной. Это было жилище Памолы, духа Бури, — чудовища с телом и руками человека, крыльями орла и головой лося. Посягнуть на его владения — значило навлечь на себя неизбежную и скорую смерть.
Но Духовидец забрался на самую вершину горы, и там его посетили такие видения, какие раньше никогда не являлись ему. Это были странные видения, и он сам еще не разобрался в них. Когда он поймет их, то сделает все так, как они велят. Каждый абенаки знает, как опасно пренебрегать видениями. Человек должен исполнять их указания, иначе он навлечет на себя гнев богов. Видения — это дар богов, а эти дары нельзя отвергать.
Духовидец подумал о яркости видений, откинул голову и засмеялся. Смех безумца эхом пронесся над озером. Он снова рассмеялся, вынул из одежды бутыль, выдернул пробку зубами, и обжигающая жидкость полилась ему в глотку.
Он закашлялся, и на глазах выступили слезы. Но это сразу подействовало. Видения пришли, закружились перед его глазами, и он напрягся, пытаясь яснее рассмотреть их.
Эссакамбит как-то сказал ему, что видения, которые приходят от огненной воды белых, — не в счет. А Черная Ряса говорил, что его бог, единственно настоящий бог, против пьянства. Но Духовидец отрекся от его бога. Он сорвал его символы с шеи и растоптал их на скале. В этих шариках не оказалось ни тайн, ни магии.
Но в огненной воде была магия, и он отпил еще, призывая духов и видения. На этот раз то, что явилось ему, было более четким. Он видел йенги, сотни белокожих людей, широким потоком заполняющих землю. Их возглавляла Лузифи, дикая кошка. Вдруг из леса выскочил огромный волк и уничтожил дикую кошку, вонзив в нее свои мощные клыки. Дикая кошка умерла, и потоки йенги тут же потекли вспять, за океан.
Видение исчезло, оставив ощущение радости в душе Духовидца. Откинув голову, он издал боевой вопль. Наконец-то, наконец-то боги подсказали ему его предназначение.
***
Ветер усилился, и Делия наклонила голову, защищая лицо от снега. Ноги ее горели от усталости и дрожали. От неудобной ходьбы след в след болели мышцы. Она вслепую брела за Пулвогом, надеясь, что он знает дорогу, потому что сама она давно заблудилась бы.
Элизабет споткнулась, и молодой индеец остановился и поднял ее на руки. Делия заметила впереди какую-то тень — там, где должна была показаться деревня. Тень издала крик радости, и в метельной мгле показался человек.
— Тай! — воскликнула Делия. Сделав еще несколько шагов, она бросилась в его объятия и почувствовала себя в полной безопасности. Печальный и пугающий образ Духовидца не покидал ее всю дорогу домой.
Тай прижал ее к груди.
— Я боялся, что ты заплутаешь в такую метель, — крикнул он, стараясь перекричать вой ветра.
Пулвог понес Элизабет в жилище великого сахема, и Делия собиралась последовать туда же, но Тай мягко увлек ее в их вигвам.
— Но, Тай, я хотела отдать угрей твоему отцу, — возразила Делия уже дома, когда он растирал ей щеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128