Дэвид в который раз не смог не заметить, как красива и грациозна Морин Брениген. Она сама выглядела почти девушкой: трудно поверить, что у нее такой взрослый сын. Прошло много времени с тех пор, как Дэвид смотрел на женщину с мыслями о доме и семье. Больше двадцати лет… со дня смерти Эмили, погибшей при родах. До той минуты, как увидел Морин.Настоящая леди. Всегда тихая и спокойная, сдержанная и полна достоинства. Ни слова жалобы, сожаления о потерянном доме и вещах, оставленных в Джорджии, ни слез и рыданий о погибших муже и сыне. Дочь, пожертвовавшая собой ради престарелой тетки. Сын, отказавшийся покинуть Джорджию, полный решимости не позволить войне кончиться, пока не выдержит еще один бой и не победит. И все же Морин не ныла и не жаловалась. Какая необычная женщина!И Дэвид распознал в ней не только спокойную силу. Он понимал, как велико благородство ее души. Морин не задумываясь приняла двух обездоленных девочек, сестер Харрис, а сейчас помогала, чем могла, вдове Бейкер, хотя у самой на руках была целая семья.Сняв потрепанную шляпу, Дэвид провел рукой по седым волосам, откидывая их со лба, и шагнул к костру.– Добрый вечер, – поздоровался он.– Добрый вечер, мистер Фостер, – дружески улыбнулась Морин.– Слышал, Такер добыл сегодня вам прекрасного оленя.– Да, и мы жарили мясо на ужин. Не хотите поесть? Я могла бы…– Нет, спасибо, мэм. Я уже поужинал. Хотел только узнать, как чувствует себя миссис Бейкер.– Мне гораздо лучше, благодарю вас, мистер Фостер, – ответила Сьюзен, пряча распухшее от слез лицо.Такер, показав на табурет, пригласил:– Садитесь, пожалуйста, Дэвид. Выпейте с нами кофе.Морин уже сняла с огня кофейник. Дэвид устроился поудобнее. Когда она передала ему чашку, их пальцы соприкоснулись, и Дэвид с трудом подавил желание сжать ее руку и больше не выпускать.– Сегодня я потолковал с одним из братьев Фалкерсонов, миссис Бейкер. Средним. Полом. Он сказал, что согласен править вашим фургоном до самого Орлеана. Его братья и отец сумеют управиться со своей упряжкой.– Не знаю, смогу ли его отблагодарить, – тихо сказала Сьюзен, не вытирая блестевших на глазах слез.– Вряд ли ему понадобится что-то, кроме обыкновенного «спасибо», миссис Бейкер.Его Эмили была немногим старше этой девочки, когда умирала одна, в их хижине, в Орегоне, пока Дэвид валил лес. Их дочь, единственный ребенок, умерла вместе с матерью. Будь рядом люди, приди ей на помощь вовремя, может быть…Дэвид постарался выбросить из головы тяжкие воспоминания. Опасности и трудности неотделимы от жизни в глуши. В каждом караване, который вел на запад Дэвид, происходили подобные трагедии. Иногда он сам удивлялся, почему не бросает это занятие. Его дом в Орегоне не принес счастья Дэвиду и стоил ему жены и ребенка. Однако было что-то в этой новой земле, дарившее надежду, притягивавшее Дэвида и заставлявшее возвращаться.Фостер усилием воли заставил себя вернуться к настоящему, когда Мэгги поднялась, не выпуская из объятий спящего малыша.– Пойду уложу его. Такер мгновенно вскочил.– Я пойду с тобой. Давай его мне, – шепнул он, забирая мальчика у Мэгги.Сьюзен пожелала всем спокойной ночи и пошла за молодыми людьми. Через несколько минут Нил забрался в палатку, а девчушки исчезли в глубине фургона.Дэвид, нерешительно мявший шляпу в руках, наконец поднялся.– Мне, наверное, пора проверить, все ли в порядке в лагере. Спасибо за кофе, миссис Брениген.– Всегда рады видеть вас, мистер Фостер, – улыбнулась Морин.Черт бы все побрал, он чувствует себя перед ней мальчишкой-школьником.– Доброй ночи, мэм, – пожелал Дэвид перед тем, как уйти.
Мэгги могла бы позволить Такеру самому донести Уиллса до фургона. Чтобы уложить мальчика в постель, достаточно и одного человека. Кроме того, его мать была рядом. Однако девушка почему-то продолжала идти рядом с Такером, не оглядываясь на Сьюзен. Вскоре мать с ребенком были уже в фургоне, и занавеска за ними опустилась.Такер медленно, неторопливо направился к фургону Бренигенов. Но сердце Мэгги отказывалось биться медленно и неторопливо: девушка чувствовала себя так, словно поднимается на высокий холм или бежит с кем-то наперегонки. Оставалось в ужасе гадать, слышит ли Такер, как ее сердце громко колотится в груди.Пытаясь прервать неловкое молчание, девушка спросила:– Завтра мы отправимся в путь?– Завтра воскресенье, – пояснил Такер, не глядя на нее. – Думаю, мы останемся здесь и получше просушим все вещи.– О, я и забыла. Конечно, – кивнула Мэгги. Они наконец добрались до фургона.– Похоже, все отправились спать, – заметил Такер, оглядывая затихший лагерь.– Да… уже поздно.– Небо прояснилось. Сколько звезд!– Как красиво, – вздохнула Мэгги, подняв глаза.– Мэгги…Он сжал ее руку, не давая уйти:– Расскажи мне о себе. О своей семье.Ее кожа горела под его пальцами, и щеки пылали.– Моя семья? – хрипло выдавила она, с трудом выговаривая слова. – Мне почти нечего сказать.– Неужели совсем нечего?Если он когда-нибудь узнает… если поймет, что все это время она лгала… что с ними будет?– Нет, – поспешно повторила Мэгги, – нечего. Кроме того, что я скучаю по родителям. Доброй ночи, Такер.И поспешно нырнула в фургон, прежде чем он смог ее остановить. Такер вздохнул, и Мэгги напряженно прислушивалась к звукам шагов, пока они не затихли. Только тогда девушка натянула одеяло до подбородка, не переставая думать о том, как трусливо себя повела. Но что могла она рассказать о родителях и дяде без риска выдать себя? Что знала об окружающем мире? Воспоминания о счастье, о жизни, полной радости и смеха в окружении родных и друзей, остались в далеком прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85