Это Алана. Но черта с два она заговорит с ним об этом!Впрочем, это не имело никакого значения. Прекратив мурлыкать, насвистывать и напевать, Гиб сказал.– Есть одно место, куда тебе стоило бы пойти. Ресторан «Рикардо». Отличная еда. Чудесная обстановка. И атмосфера очень… интимная. – Он понизил голос, подчеркнув последнее слово.– Не думаю, что мне там понравится, – огрызнулась Хлоя, разыскивая ножницы в ящике стола, – если со мной не будет Дэйва.Лицо Гибсона окаменело. Затем он вздохнул и продолжил:– У них там такой замечательный зал на втором этаже с отдельными кабинками. Очень уединенными…Можно себе представить. Хлоя с грохотом задвинула ящик.Сьерра, расчесывающая девочку-подростка, которую Гиб собирался снимать в рекламе крема от прыщей, подняла голову, кивком указала на его нарочито «голодное» выражение лица и усмехнулась Хлое.Хлоя выдавила ответную улыбку. Это было не так легко, как она надеялась.– Просто я подумал, что и ты могла бы туда заглянуть, – легкомысленным тоном продолжил Гиб, – если твой возлюбленный когда-нибудь выберется в большой город.– Я подумаю, – ответила Хлоя.– Тебе, небось, приходится ходить по музеям и театрам в одиночестве. – Гиб задумчиво склонил голову. – Много музеев обошла?Он что, издевается?И если да, то зачем?Сьерра тоже казалась заинтересованной. В присутствии Сьерры и двух сгорающих от любопытства девчушек Хлоя почувствовала себя отчаянно храброй. Тем более что ее подстрекал блеск в глазах Гиба.Она вскинула голову, и ее, что называется, понесло.– Ты прав, – заявила она. – Наверное, Райсу там понравится. Я позову Райса, и мы сходим с ним вместе.– Райс! – Блеск в глазах Гиба превратился в огонь ярости. – Какого черта ты попрешься туда с этим волком?– А почему бы нет? – Хлоя легкомысленно пожала плечами. – Райс вообще очень легок на подъем. – Она выделила голосом последние слова, словно подчеркивая их двусмысленность.Гиб поморщился.– Бедный Дэйв, – сказал он. – Вот простофиля.Хлоя сдвинула брови.– Что значит, «бедный Дэйв»? Какой еще простофиля?– Да он же, кто еще? Сидит дома, копается в своем огороде, когда кто-то пользуется его вещами.Хлоя уставилась на него, открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. Сьерра и девочки тоже казались ошеломленными. Они переводили взгляд с Гибсона на Хлою и обратно, словно наблюдая за игрой в теннис.– Вещами? – прошипела Хлоя. – Ты считаешь Дэйва простофилей? Ты думаешь, что я вещь, которой можно пользоваться?На губах Гиба появилась ироническая улыбка.– Ну, он явно не семи пядей во лбу. Иначе не позволил бы тебе морочить ему голову.– Я не «морочу голову». Я работаю. И я уже говорила тебе, что Дэйв мне доверяет!Гиб ухмыльнулся.– Это каким же надо быть идиотом!– Если я иду ужинать с мужчиной, это вовсе не означает, что я собираюсь в конце вечера улечься с ним в постель!Гиб выгнул бровь.– Разве?– Не суди по себе! Если для тебя секс что-то вроде приложения к ужину, это не значит, что все думают так же!– Так вот что тебя беспокоит, – усмехнулся Гиб, – мои отношения с Аланой!Хлою словно жаром обдало. Она набрала полную грудь воздуха и произнесла приторно-сладким голосом:– Точно так же, как тебя волнуют мои ужины с Райсом.Они злобно уставились друг на друга.Сьерра расхохоталась.Гиб и Хлоя развернулись и сердито взглянули на нее.– Чего? – спросила Хлоя.– Что смешного? – проворчал Гиб.Сьерра перестала смеяться, провела ладонью по лицу и изобразила совершенно равнодушный вид.– Ничего.Хлоя фыркнула. Гиб тоже фыркнул, и они оба вернулись к работе.Сьерра невольно улыбалась, причесывая юную модель. * * * Работу у Палинкова он не получил.Гибсон ушам своим не верил. Это невозможно. Его видение совпадает с видением Палинкова. Он снимает таких же ярких, красочных, блистательных женщин, для которых Палинков и создает свои наряды. Именно таких женщин… и такие снимки… Гиб выбрал для него.Но слова Палинкова эхом отзывались в ушах у Гиба, и он долго не выпускал из рук телефонную трубку, не в силах поверить.– Простите, – сказал Палинков. – Я думал… когда Мэри показала мне… понимаете, я действительно думал… Но в ваших снимках чего-то… чего-то недостает. Мягкости какой-то.– Мягкости? – изумленно переспросил Гиб. – Что вы имеете в виду?– Это свойство женщин, – пояснил Палинков. – Нежность. Искренность. У Мэри была парочка ваших фотографий. Ранних, сказала она. Но я не увидел этого в тех снимках, которые вы мне прислали.– Я…– Вам не очень нравятся ранние работы?– Нет. Я… не знаю. Я думаю… – Но Гиб не мог ничего придумать. И не хотел!– Мягкость вас пугает?– Нет, конечно.– Я думал, может… – Палинков умолк. – Вы не знаете…– Я знаю женщин.– Да, да, – торопливо согласился Палинков. – Но, возможно, вы не знаете себя.– Что?– Вы не женаты?– Вот именно, – процедил Гиб сквозь зубы.– А.Что он имеет в виду? Что еще за «а»?– Брак может многому научить.– Вы считаете, что фотографу, чтобы делать хорошие снимки, нужно непременно быть женатым? – недоверчиво переспросил Гиб.– Не обязательно. Но для этой моей коллекции нужно.– Женитьба не имеет к этому ни малейшего отношения. У вас яркие, насыщенные цвета. Простые силуэты. Все очень прямолинейно. Я делаю то же самое.– Так я работал раньше. Художник не может топтаться на одном месте. Художник должен расти, учиться. Я женился. Стал более открытым. Моя жена многому меня научила. Все не так просто. Жизнь гораздо более сложная штука. По некоторым снимкам, которые показала мне Мэри… Я решил, что вы тоже это понимаете. – Он вздохнул. – Но нет.Гиб скрипнул зубами.– Фотограф для моей коллекции должен понимать женщину во всей ее целостности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45