.. Завтра, в тот же час, Аннабель Ли навсегда уедет из города Соленого Озера. Эта мысль служила фоном, перед которым плясали остальные мысли отца д’Экзиля.
Видно было, что он почти любил этого приезжего за то, что он заставлял своего собеседника говорить о молодой женщине.
Лейтенант Рэтледж . Можете представить себе мое изумление, когда я увидел ее, опирающуюся о балюстраду беседки, такую молодую, изящную, красивую. Ведь меньше всего мы могли рассчитывать здесь на такое явление.
Отец д’Экзиль . Взгляните на светящийся прямоугольник, образуемый выходящей на террасу дверью столовой. Видите там маленькую черную птичку, которая то влетает, то вылетает? Это красный каменный стриж.
Лейтенант . Ну и что же?
Отец . Красный каменный стриж. Если бы теперь был день, вы различили бы его голубую спинку и хорошенькие красные перышки на брюшке. Он появился здесь год назад. Почти в одно время с нею...
Лейтенант . В одно время с нею...
Отец . В одно время с нею. Эти маленькие птички прилетают из южных штатов. Как-то в апреле я видел их тысячи у водопада Огайо. Термометр показывал 28 градусов мороза. Много из них, почти все погибли. Крылья у них замерзли... Сюда они прилетают в июне. Потом, в сентябре, покидают эту сторону. Вместе с ветрами они улетают во Флориду. А этот остался.
Лейтенант . И она приехала!
Отец . Он остался. Две недели его было не видно. Думали, что он улетел с другими. Потом однажды в октябре мы вдруг слышим, кто-то постукивает в закрытые окна веранды. Это был он. Ему открыли окно, и он влетел. Он принялся клевать на окнах мух, которые оставались живыми, так как внутри жилья было тепло. Посмотрите, как он влетает, как вылетает, как он весел! Что скажет он послезавтра утром, когда узнает, что ее уже нет!
Лейтенант . А разве так необходимо, чтобы она завтра вечером уехала?
Отец . Это необходимо.
Лейтенант . Зачем приехала она в Салт-Лэйк?
Отец . Вы просите меня, чтобы я сейчас же рассказал вам всю ее историю?
Лейтенант . А разве это нескромность?
Отец . Да, это было бы нескромностью, если бы она не уезжала завтра вечером.
Лейтенант . Я слушаю вас.
Отец . Легко сказать. А я даже не знаю, с чего начать.
Лейтенант . Но... начните с начала.
Отец . Вы — ребенок! Вы даже не понимаете искусства развертывания событий. Смею спросить, из какого штата вы родом?
Лейтенант . Я из Иллинойса, из Чикаго.
Отец . Из Чикаго. Вы, можно сказать, настоящий американец.
Лейтенант . Да, это можно сказать без всякого преувеличения.
Отец . Не было ли у вас в детстве няньки-ирландки?
Лейтенант . Да, у меня была ирландка. Но почему вы спрашиваете об этом?
Отец . Я знаю, что богатые американцы в северных штатах часто держат прислугою ирландок.
Лейтенант . Повторяю вам, что моя няня была ирландка. Но миссис Рэтледж — моя мать — не позволяла ей разговаривать ни со мною, ни с моей маленькой сестрою Маргарет. Это из-за произношения, понимаете ли. Нам, американцам, и так трудно научиться чисто говорить по-английски. А если первой воспитательницей нашей станет ирландка, то тут уже помочь ничем нельзя.
Отец . Я понимаю вашу матушку. А как звали вашу няню?
Лейтенант . Мне кажется, Джен. Надо вам сказать, что она недолго оставалась у нас. Раз у нас пропала атласная лента с маленьким серебряным крестиком. Миссис Рэтледж прогнала Джен. Затем нашли и крест и ленту. Их спрятала моя сестрица, Маргарита. Она боялась, что ее высекут и поэтому не смела сознаться. Ребенок, вы понимаете...
Отец . Понимаю. Я как-то читал одну историю в таком роде. Как раз в книге вашего единоверца. Ну а Джен?
Лейтенант . Не знаю, право, что с нею было дальше. Я даже не знаю, звалась ли она Джен. Не могу с уверенностью сказать. Впрочем, почему вы интересуетесь так этой девушкой?
Отец . Потому что миссис Ли, которой, по-видимому, вы очень интересуетесь, тоже ирландка.
Лейтенант . А... а!
Отец . Вам неприятно, что ваша прекрасная хозяйка родом из той же страны, откуда была ваша бывшая няня? Вам было бы приятнее, если бы она была американка, не правда ли?
Лейтенант . Я этого не скрываю.
Отец . И это все, что вы помните о Джен?
Лейтенант . Все. В Соединенные Штаты она прибыла из-за голода, поразившего Ирландию, кажется, в 1842 году.
Отец . Именно в 1842 году.
Лейтенант . Мне было тогда двенадцать лет. Я вспоминаю еще, что она была плохо одета, так что было даже неприлично для буржуазного дома. Миссис Рэтледж была удивлена, почти раздражена этим, потому что Джен получала порядочное содержание, пять долларов в месяц, не считая подарков ко дню рождения членов семьи.
Отец . Это, действительно, очень порядочное содержание.
Лейтенант . Не правда ли? Особенно, если вспомнить, что Чикаго был в то время совсем маленький городок... тысяч восемь жителей... Позднее мы узнали, куда девала Джен свои деньги.
Отец . А куда она девала их?
Лейтенант . Она отдавала их на нужды революционных ассоциаций своей родины. Чему вы улыбаетесь?
Отец . Я улыбаюсь при мысли, что деньги Джен должны были проходить через руки полковника Ли, мужа нашей хозяйки.
Лейтенант . Он был банкиром?
Отец . Нет. Бедняки редко прибегают к этим дорогим посредникам.
Лейтенант . Зачем он приехал в Америку?
Отец . Вероятно, потому же, почему и Джен. Прежде всего, чтобы не умереть, а затем, чтобы найти средства для продолжения борьбы.
Лейтенант . Чтобы не умереть?
Отец . Около 1840 года два ирландских офицера служили в английской армии. Одного из них звали полковник Ли, другого — полковник О’Бриен.
Лейтенант . Это тот самый О’Бриен, который..?
Отец . Нет, это был не тот. О’Бриен такое же обыкновенное имя в Ирландии, как у нас Мартин или у вас Вильсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61