Верна: Через два года после свадьбы он сбежал с другой женщиной. Он вернулся, но я никогда не могла забыть…Мэри: Пересядьте.Верна: Я — отец. Я обвиняю жену в том, что она поломала мне жизнь своим вечным нытьем.Мэри: Пересядьте.Верна: Я — бабушка. Я обвиняю мужа в том, что он поломал мне жизнь. Он увез меня от матери и никогда не зарабатывал достаточно денег в Америке. (Она начинает смеяться, пересаживаясь на другой стул). Я — дедушка. По-настоящему хороший мужик. Я обвиняю капитализм в международном заговоре против трудящихся. (Пересаживается, продолжая усмехаться). Я — тетушка Мод. Замечательная старенькая тетушка Мод. Ее жениха ударил копытом мул… и она умерла старой девой. Я — тетушка Мод. Я обвиняю мула в том, что умру девственницей!На этом месте вся группа вместе с Верной покатывается со смеху. Верна говорит: «Итак, что я должна делать? Знаю. Когда мне захочется кого-нибудь в чем-нибудь обвинить, я сразу же вспомню тетушку Мод и мула». Другой метод — попросить клиентку представить, что она выиграла. Она всех убедила, что ее-то ругать не за что, в отличие от других. В этом победном состоянии мы просим ее оглядеться и обнаружить, на кого же она, наконец, произвела впечатление. К кому она помчится с криком «Я победила! Я, наконец, доказала, что права!» Мы просим ее представить, что за приз она должна получить за победу. Очень часто обвинитель действует с позиции отчаявшегося Ребенка, пытаясь как-нибудь убедить мир, что он не хуже своего старшего брата или малышки сестры. Вожделенный приз здесь — любовь. Поняв это, обвинитель готов принять новое решение, что он достоин любви, даже если значимые в его жизни люди и не любили его.В успешной работе с обвинителями главное — не скатиться, несмотря ни на какие провокации, на позицию судьи — нельзя принимать ничью сторону, одобрять или осуждать, сравнивать, раздавать призы и т.д. Печаль Моя печальная подружка!Иди ко мне, прижмись и не грусти…Улыбнись! — тебя прошу я,Твои слезы я сцелую,Или сам я в меланхолию впаду. Девочки и мальчики могут заплутать на пути к взрослению и в результате стать «печальными беби». Если девочка выходит замуж за «папочку», обожающего «печальных беби», она будет получать поглаживания до тех пор, пока он согласен существовать в столь унылом симбиозе. Печальные «маленькие мальчики» женятся на «мамочках», которые должны целовать их разбитые коленки и все-все исправлять. Герман женился на «печальной беби», а затем обманул ее. Вместо того, чтобы тратить свою энергию на борьбу с ее печалью, он решил бороться за право быть еще более грустным, чем она. Каждый из них стремится быть утешаемым, а не утешителем.Герман: Я хочу быть счастлив дома.Мэри: Хорошо. Закройте глаза. Вы возвращаетесь домой. Да? Входите с ощущением счастья.Герман: Хорошо.Мэри: Где вы стоите?Герман: На кухне.Мэри: Все еще счастливы?Герман: Да.Мэри: Оглядитесь. Скажите, чем вы довольны и чем нет.Герман: Я на кухне. Моя жена что-то готовит. Я говорю: «Привет!» • Снимаю пальто, вешаю на стул.Мэри: Все еще счастливы?Герман: Да. Довольно хорошее настроение. Я… э-э… Я в затруднительном положении. Я хочу поговорить о себе, просто поговорить… и начинаю спорить с собой… Должен ли я поделиться своими мыслями или я должен выслушать ее?Боб: Значит, вы проговариваете про себя?Герман: Не сам разговор, проблему. Должен, не должен?Мэри: Затем?Герман: Начинаю говорить. Разговор идет… я кое-что рассказываю…Боб: Будьте там. Рассказывайте ей.Герман: В общем, я вхожу и говорю ей: «Я вспоминал Анни». Мэри: Кто такая Анни?Герман: Наша дочь. Она умерла три года назад.Мэри: Итак, вы входите и говорите ей нечто грустное. А затем…Герман: Мы оба грустим. После одной-двух фраз она говорит о своей тоске по Анни, и потом весь разговор уже о том, как ей плохо. Я затыкаюсь и слушаю. Я напряжен. Мне не удалось поговорить о своих чувствах…Мэри: Ладно, один контракт — попрощаться с Анни. Я поняла также, что вы оба боретесь за право быть грустным.Герман: Меня не раздражает, что она грустнее, но она даже не слушает о моих ранах.Мэри: Очень грустно, что один из ваших детей умер. Но мне кажется, вы и раньше находили причины для грусти.Герман: Это верно. Я не привык… к счастью.Хотя мы и не считали Германа склонным к самоубийству, мы всегда проясняем этот вопрос с грустными клиентами. Герман сказал, что не собирается этого делать, пофантазировал на эту тему, причем в очень романтических тонах — спасение приходит в последнюю минуту, и с легкостью заключил антисуицидальный контракт.Мы просим Германа провести эксперимент, рассказывая участникам семинара только веселые истории, а затем доложить результаты. С ним на этой встрече мы уже не работаем. Начиная лечить клиента с непрекращающейся печалью, первым делом мы работаем над сменой модели поглаживаний. Если мы просто отменим поглаживания за печаль, клиент может впасть в депрессию. Мы хотим быть уверены, что он просит позитивных поглаживаний, получает и принимает их.На последующих встречах мы изучаем происхождение его печали, работаем вместе с ним над принятием нового решения. В процессе работы он ищет способ, как быть счастливым, несмотря на свой негативный детский опыт. Он говорит «прощай» бросившему его отцу и умершей дочке. Завершающий мазок — он учится поглаживать себя за веселое, беззаботное настроение. Готовясь вернуться домой, он несколько раз проигрывает «кухонную сцену», пока не принимает полностью, что его жена имеет право чувствовать то, что ей хочется, и его чувства не зависят от этого. Он планирует пригласить ее на терапевтический марафон и просит посоветовать кого-нибудь из местных терапевтов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95