Знали об этом Ноэль и Кресс или нет? Успели они сделать свои расшифровки… Впрочем-что им дешифровать? Они же rex и regina, они и так знают язык… Или не знают?
Платон “включил” следующий кувшин. Компьютер стал тут же переводить. В этот раз голос был мужской и очень молодой, юношеский голос. Голос, разумеется, подбирал комп. Возможно, на самом деле тот, от чьего имени “говорил” кувшин, был не так уж и молод:
"Уже третий день я пытаюсь снабдить свой кувшин звуковой записью, но предыдущие два дня я лишь молча сидел рядом с кувшином и, как прежде, беседовал с ним по душам. Но сегодня смотритель сказал, что я обязательно должен рассказать о себе. Я спросил смотрителя, как много я могу сообщить кувшину. И он сказал: “Расскажи все”. Я пришел домой, взял кувшин и стал думать… И все наполнилось во мне большим страхом (переведено приблизительно, добавил компьютер в очередной раз). Ибо мне показалось, что, кроме этой звуковой записи, никакой иной не будет. Король и королева сообщили, что вскоре мне окажут милость… Но я боюсь, что умру раньше. Мой друг С-сма… умер вчера. Я нашел его погребальный кувшин и отнес смотрителю. Он спросил – делал ли С-сма звуковую запись, и я ответил – не знаю. Но почему я сообщаю о С-сма… ведь это мой кувшин, я должен говорить о себе. Но кто я? Что во мне такого особенного и что я должен сказать, чтобы. отличить себя от других… и когда моему кувшину будет оказана милость… что получит из него новый маленький к-хи… Во мне нет совершенно ничего особенного. Я никогда не был на Аппу. Когда я был маленьким и моему па и моей ма… (переведено приблизительно, может быть, подойдет лучше выражение: совместно получившие милость мужчина и женщина) была оказана милость, я думал, что первым делом поеду на Аппу и узнаю милость природы Аппу, а потом вернусь на Таю-ю и узнаю милость природы Таю-ю…” – Переводи Аппу как Ройк, а Таю-ю как Немертея, – обратился Атлантида к компьютеру.
– Самоназвания придают особую прелесть рассказам, – попытался спорить комп. – Но если тебя не интересуют тонкости, если тебе плевать на стиль, то, пожалуйста.
И комп продолжил:
"Но я узнал, что милость природы Ройка не дает узнать милость природы Немертеи. И чем больше узнаешь милость природы Ройка, тем меньше стремишься познать милость природы Немертеи. Те органы, которые могут узнать эту милость, постепенно атрофируются, и такой к-хи отныне может узнавать только милости природы Ройка. Когда я узнал об этом, я очень обрадовался. Я подумал, какая светлая радость (переведено приблизительно) посетила меня, раз смотрители оградили меня от милостей природы Ройка и дали возможность познать милости природы Немертеи. И вот теперь я пытаюсь вспомнить милости природы Немертеи и не могу… не знаю ничего о ее милостях…о Далее последовала долгая пауза. Молчал не компьютер – кувшин. То ли к-хи раздумывал о том, что должен сказать кувшину, то ли сказанное было стерто.
Наконец голос зазвучал вновь:
"Когда я смотрел, как аннигилируется тело С-сма, дабы не испятнать гниением лик природы Немертеи, я пытался вспомнить, какие милости оказала мне природа Немертеи. И когда я пошел во дворец, дабы узнать, когда мне и моей жене (переведено приблизительно) будет оказана милость, я все равно не мог вспомнить о милостях природы Немертеи. Я не думал новые мысли и даже не мог думать старые. Мне была оказана милость творчества – так говорил смотритель. Но сделанное мной не походило на милость. Даже на самую маленькую. На стенах камеры для погребальных кувшинов я пытался сделать фреску, но не смог. Я хотел записать в кувшин рассказов свой рассказ о королеве, потерявшей короля и лишившейся счастья оказывать милость своим подданным… Но я придумал только первые слова. Ровно тридцать два слова и еще песню. А когда придумал, то понял, что я не оказываю милость – я ее отнимаю.
Итак, я, оставшийся без милостей, пришел к дому Белому и увидел огромную толпу. К-хи стояли перед новым входом в дом Белый и выкрикивали одно слово: „Милость!” Стражники в защитных костюмах и все при оружии (неясен вид оружия) выстроились у входа во дворец. Я знал, что в толпе стоят те, кому милость, оказанная королем и королевой, оказалась слишком краткой. Я знал, что такие к-хи есть, но не знал, что их так много. Я посмотрел на двух к-хи, стоящих среди толпы. Они не кричали, как все, а плакали. Женщина была немолодая, мужчина – почти старик. Я подошел и спросил их, как долго им была оказана милость.
И женщина сказала:
– Всего два дня. Два дня милости после десяти лет ожидания.
Мужчина же ничего сказать не мог.
Два дня… Всего два дня. Я бы тоже плакал, если бы милость короля и королевы покинула меня через два дня.
Я подошел к дому служителя дворца, и служитель сказал, что завтра мне и моей жене будет оказана милость короля и королевы. Завтра я услышу их сладостные голоса, похожие на теплый западный ветер в доме Белом, когда будут творить они свою милость мне, жалуемому из сердца своего. Когда к-хи слышат голоса короля и королевы, они ликуют, и плоть их молодеет, и дух молодеет. Да живут король и королева вечно! Я обрадовался и побежал. Я бежал, чтобы поскорее сообщить жене об этом. Я даже истратил последние деньги (переведено приблизительно), чтобы нанять глайдер (переведено приблизительно). Я прибежал к жене и рассказал ей о том, что завтра будет оказана милость. И она заплакала и сказала: „Теперь мне даже не надо погребального кувшина”. Я закричал на нее. Я возмутился. Я сказал, что погребальный кувшин – это главная милость природы Немертеи. И когда я это выкрикнул, мне в голову пришла ужасная мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111