Кэрол тронула его за колено. Она чувствовала, как ее сердце переполняется нежностью к нему.
– Не надо, Джек. Не плачь.
– Я все испортил, Кэрол, – прорыдал он.
– Да, испортил, дорогой, – согласилась она. – Но, может быть, это и к лучшему. Может быть, мы действительно должны всегда быть в движении, в поисках самих себя. Может быть, и тебе, и мне это было необходимо. Пейдж Ли оказалась просто не той, которая нужна тебе, но такая женщина еще появится в твоей жизни.
Он повернулся к ней, на его лице еще блестели слезы.
– Я уже давно нашел ее. Это была ты. И сейчас это по-прежнему ты.
Кэрол глубоко вздохнула. Она уже порвала с прошлым. Самое трудное позади. Она подумала о своих занятиях живописью, о своей студии-мастерской, о своем лице в лепестках розы.
– Дело не только в том, что сделал ты, Джек. Я стараюсь быть выше этого и преодолеть в себе гнев, ревность, ощущение того, что меня предали. Я… как бы поточнее выразиться… я становлюсь сама собой, становлюсь просто Кэрол, а не Кэрол Маккейб. Я даже не стремлюсь больше быть похожей на Джорджию О'Киф. Раньше я думала, что мне надо убежать от повседневности и стать каким-то другим человеком. Однако единственное, что действительно оказалось необходимым, это отыскать подлинную себя. Теперь я сама могу принимать решения. Мне не нужно больше заставлять себя думать о том, что скажут окружающие. Видимо, это и есть то, что называется свободой.
– Разве не можем мы быть свободными вместе, друг с другом?
Она рассмеялась, и смех этот был горьким.
– А ты всегда и был свободен, Джек. И это было очень умно с твоей стороны. Но ты злоупотреблял свободой и в результате остался один. Некоторые обретают свободу только рядом с кем-то, а некоторые – в одиночестве. Может быть, ты относишься к первым, а я – ко вторым. Узнать это можно только на практике.
Она уже развернулась и вела машину в обратном направлении. Быстро найдя отель «Хилтон», Кэрол остановилась у входа. К ним уже подходил швейцар, и разговор надо было прекращать.
– Поднимешься посмотреть мой номер? – спросил Джек, точно ребенок своего родителя, который привел его в новый интернат.
– Нет. Может быть, поужинаем сегодня вечером или пообедаем завтра.
И Кэрол высадила его, потому что хотела доказать самой себе, что способна на это. Она смотрела на него, поникшего и подавленного, стоящего у обочины тротуара, и ее вдруг пронзило поразившее ее саму острое чувство жалости. Неужели она все еще любит его?
30
Стало уже традицией, что, когда Кэрол работала над картиной на территории ранчо, она всегда заходила в дом на утренний кофе. Если Чарльз был дома, она составляла ему компанию, но сегодня его не было. Сидя за огромным столом красного дерева, Кэрол думала о том, каково Джеку в «Хилтоне»: он тоже одинок, как и она, но ему в одиночестве тоскливо, а ей, как ни странно, – надежно и спокойно.
В комнату вошел Хосе и вежливо поздоровался.
– Доброе утро, Хосе. Что-нибудь известно о том, когда возвращается мистер Форд?
– Пока ничего, мэм. Мистер Форд всегда принимает решения в самую последнюю минуту, как и его отец. – Он налил ей кофе.
– А каким был его отец?
– Такие, как он, встречаются редко. – Хосе было приятно поговорить о человеке, которого он явно обожал. – Умел ходить как индейцы, совершенно бесшумно.
– Поразительно. Как он этому научился?
– Так же, как и всему остальному, мэм. По книгам, но главным образом присматривался и вслушивался, уходил в пустыню порой на несколько недель. Просто пешком. И возвращался совершенно неожиданно.
– Жене это наверняка нравилось в нем.
– Сеньора понимала его. Он был мистиком. Знал, о чем ты думаешь. Был добрым, почти как сам дух. Словами не описать, каким он был. Его нужно было знать.
– А мистер Чарльз похож на него?
– Слава Богу, да, мэм. Он более, как это сказать… образован. Как его мать. Но от отца он унаследовал мистицизм. О погоде знает все. Мы тут даже телевизор не смотрим, чтобы узнать прогноз. Спрашиваем у хозяина. Не припомню, чтобы он хоть раз ошибся.
– Он был близок с отцом?
– Ближе не бывает. Но тот был нелюдим и замкнут. Пустыню любил больше, чем людей, хотя ко всем нам относился хорошо. Мистер Чарльз, бывало, дождаться не мог, когда они отправятся в пустыню вдвоем. Но с матерью они тоже понимали друг друга. Он любит женщин, мистер Чарльз.
Хосе вдруг замолчал, словно поняв, что сболтнул лишнее. Кэрол хотела услышать еще что-нибудь о его хозяине, но понимала, что нажимать на Хосе нельзя.
Мужчина, любящий женщин. Мистик, предчувствующий погоду. Она подумала о Джеке, который сейчас ловит бизнес-репортаж Си-эн-би-си по кабельному телевидению в «Хилтоне». Каков курс его акций на Тихоокеанском побережье, как обстоят дела с его игрой на вновь возникших биржевых рынках? Будет ли он работать на своем маленьком «ноутбуке», чтобы определить, сколько он выиграл или проиграл, прежде чем взяться за детальное изучение финансового раздела «Нью-Йорк таймс»?
Сегодня утром она поговорила по телефону с Девон и Уитни, пока они не ушли на занятия.
Кэрол улыбнулась, вспомнив, как тепло и сердечно дети говорили с нею, как радовались тому, что вернулись в колледж и скоро повидают своих друзей. Зачем вообще люди так беспокоятся о детях? Что это, самоотречение? Действительно ли их интересует жизнь родителей и они лишь скрывают это? А может, они ничего и не заметили? Ведь ссоры бывали у нее с Джеком и раньше. Они вполне могли подумать, что это просто еще одна? А вернее всего, что развод и душевные муки, переживаемые Кэрол и Джеком, абсолютно безразличны им, коль скоро не имеют никакого отношения к их собственной жизни, заполненной подругами, друзьями, музыкой и автомобилями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128