Инвалид подлил воды в свой стакан.
— Поскольку матрос Ренько не принимал активного участия в расследовании, а выводы и предложения, содержащиеся в рапорте, принадлежат не ему, я полагаю, что мы можем обойтись и без его подписи.
— Подождите — Марчук повернулся к Аркадию. — Вы не согласны с предложением передать дело в компетентные органы во Владивостоке?
— С этим я согласен.
— Что же вас не устраивает?
Аркадий задумался над точным выражением своей мысли.
— Меня не устраивает, как обстоятельства смерти изложены в рапорте.
— Так. — Незнакомец в свитере впервые выпрямился в кресле, как будто только что услышал слова на родном языке.
— Извините, — сказал Марчук. — Матрос Ренько, это главный электротехник флотилии товарищ Гесс. Я попросил его присутствовать на сегодняшнем совещании. Поясните — и ему и мне, — почему вас не устраивает изложение фактов в рапорте, но вполне устраивают выводы, содержащиеся в нем?
«Полярная звезда» не встречалась с кораблями флотилии уже полтора месяца, и встреча должна была произойти только через месяц. Аркадий подумал, где в таком случае скрывался Гесс все это время, но тут же переключил внимание на заданный вопрос.
— Зина Патиашвили умерла в тот вечер, когда мы устраивали танцы. Поскольку ее не видели ни на нижней палубе, ни в коридоре, ведущем к каютам, можно предположить, что она направилась на корму, как и отметил в рапорте третий помощник. Но, как бы то ни было, если Зина почувствовала себя плохо, она упала бы на палубу, а не перевалилась бы через поручни — они там слишком высоки. В этом случае она не смогла бы разбить себе затылок. Существуют характерные для утопленников признаки — ни одного из них я не обнаружил при вскрытии. Когда во Владивостоке эксперты вскроют ее легкие, они не найдут там ни капли соленой воды. Синяки на груди, животе, локтях и коленях появились уже после смерти — ее помяло в сети, а царапины и кровоподтеки на предплечьях и коленях образовались не от того, что ее ударило о перила, а от того, что тело протащили по твердой поверхности с выступами. Что же касается раны на животе, то это — след от удара острым ножом. Разрез идеально ровный, кровотечение было незначительным. Ее убили на судне и сбросили за борт, но перед этим вспороли живот, чтобы тело не всплыло на поверхность. Есть и еще одно обстоятельство, доказывающее, что рана на животе не могла быть нанесена заусенцем троса. Сеть подняла ее со дна, и она пролежала там достаточно долго — миксина успела проникнуть в нее именно через разрез на животе.
— В вашем рапорте ничего не сказано про миксину, — обратился Марчук к Славе. Как и все рыбаки, он их терпеть не мог.
— Я могу продолжать? — спросил Аркадий.
— Да, прошу вас.
— Зинины напарницы заявили, что она работала не покладая рук, а американцы сказали, что Зина появлялась на корме всякий раз, когда «Орел» доставлял улов, будь то днем или ночью. Часто это случалось во время вахты Зины, следовательно, она могла оставлять работу в любое время и отлучаться минимум на полчаса.
— Вы хотите сказать, что советские люди вам солгали, а американцы сказали правду? — спросил Воловой, словно не веря собственным ушам.
— Не в этом дело. Во время танцев Зина была с моряками с «Орла», танцевала с ними, разговаривала. Я думаю, что женщина не побежит среди ночи в дождь на корму, чтобы помахать рукой на прощание всему американскому экипажу. Она пошла попрощаться с кем-то одним из них. А вот кто именно это был — американцы скрывают.
— Вы полагаете, кто-то из наших ребят мог ее приревновать? — спросил Марчук.
— Не будем плохо думать о покойной, — примиряюще сказал Воловой. — Кстати, если на камбузе есть случаи нарушения трудовой дисциплины, если работники занимаются личными делами в служебное время, они заслуживают самого сурового взыскания.
— Воды хотите? — Марчук пододвинул бутылку Воловому.
— Спасибо.
Пузырьки газа заплясали в стакане Инвалида. Марчук лукаво усмехнулся, но продолжал мыслить и говорить по-советски.
— Главная наша проблема — это американцы, — произнес он. — Они будут настаивать на проведении гласного расследования этого дела.
— Так оно и будет, — отозвался Воловой. — Во Владивостоке.
— Разумеется, — ответил Марчук. — Однако ситуация достаточно щекотливая, и, возможно, еще до прибытия в порт нам придется что-то предпринять.
Он предложил Инвалиду сигарету. Разговор шел в привычных советских рамках. Авралы случались на советских заводах к концу каждого месяца, и тогда для выполнения плана «предпринимали» следующее — гнали потоком сплошной брак. На «Полярной звезде», например, чтобы выполнить месячный план, выраженный в тоннах, на переработку отправляли все: и свежую рыбу, и тухлую.
— Врач согласен с товарищем Буковским, — заметил Воловой.
— Врач… — Марчук постарался сдержать иронию. — Наш врач ошибся даже при определении времени смерти, если мне не изменяет память. Его можно подпускать только к абсолютно здоровым людям, но не к больным, а тем более к трупам.
— Что ж, возможно, в рапорте есть отдельные недостатки, — признал Воловой.
С явным сожалением Марчук обратился к Славе.
— Извините, но ваш рапорт — полное дерьмо. — И добавил Воловому: — Но парень старался.
Последним советским кораблем, который встретила «Полярная звезда», был сухогруз, забравший с борта три тысячи тонн палтуса, пять тысяч тонн камбалы, восемь тысяч тонн рыбного филе и пятьдесят тонн рыбьего жира. Взамен на «Полярную звезду» сгрузили муку, солонину, капусту, жестяные коробки с кинофильмами, а также доставили письма и журналы. Аркадий в тот день стоял у борта со своими товарищами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113