Внутреннее понимание процесса вхождения в реальную власть и ее практическое осуществление было для него гораздо важнее, ценнее, чем конкретная, пусть даже самая высокая должность в государственно-политическом аппарате.
Кстати, он терпеть не мог современных политиков. То есть чистых политиков, не имеющих реальной государственной власти. То, что называется оппозицией. Это был путь неудачников, стоящих последними в длинной очереди, глотающими слюни и только дышащими в затылок тому, кто снимает сливки.
Это же просто эгсбиционисты, любящие раздеваться на публике и трясти перед телекамерами своими политическими гениталиями. Их путь известен, обычно они заканчивают карьеру, захлебнувшись своими слюнями.
В-третьих, у него совершенно другой способ координирования.
Принципиально другой. Имеющий иную природу.
Координатор, понял Лещинский, не должен быть распредвалом, толкающим поршни и фактически устанавливающим очередность активности между ними. Каждый из поршней обладает своими степенями свободы и способен на такое сопротивление и такую «отдачу», что без особых усилий согнет в дугу любой управляющий собой механизм, а то и выкинет его к чертям собачьим за пределы наличного бытия.
Координация – функция скорее пассивная, чем активная. Координатор не должен думать и принимать решения за тех, чьи действия он координирует. Он должен думать о последствиях их действий.
Ведь все разборки между «динозаврами» происходят по одной простой причине – никто не следит, чтобы эти бесформенные островки государственной стабильности не цеплялись друг за друга в своем хаотическом движении по российскому фарватеру, не напарывались на мели и мины, не врезались в айсберги.
Человеком, который возьмет на себя задачу, обязанность, миссию следить за тем, чтобы интересы главных, наиболее сильных групп соблюдались, не входя в противоречие друг с другом, будут дорожить все, кто своими интересами дорожит. Достаточно превратить себя в этакое машинное масло, в государственный солидол, облегчающий процесс соприкосновения между собой деталей государственной власти.
И не за чем для этого иметь собственную структуру и тем самым подвергаться опасности внутриструктурного переворота.
Нужна лишь информация, умение ее анализировать и делать выводы.
И то, и другое у Лещинского было в избытке. За годы целенаправленного изучения российской чиновничьей жизни у него скопились не только горы такой информации, за которую приходилось платить порой очень дорого, а порою она сама шла в руки откуда не ждал – со страниц газет, с экрана телевизора, из разговоров и сплетен – нужно было только суметь отличить зерна от плевел.
У Лещинского выработалась привычка оперативного анализа всего, что попадало ему в руки, точнее, в голову. Со временем он стал не только убеждаться с каждым попавшим к нему новым фактом в правоте своих мнений и истинности умозаключений, но даже и предвидеть действия тех или иных групп. Лещинский мог предсказать, какой шаг будет тайно предпринят конкретной экономической группировкой и каким образом этот шаг найдет отражение в средствах массовой информации.
Пару раз он даже угадал вечером заголовки утренних статей в «Московском комсомольце». После чего в шутку подумывал, не сделать ли ему карьеру политического оракула...
Но и этого было все-таки мало.
Нужен был еще механизм реализации бесценной информации в реальные действия, конкретные шаги по буйствующей ниве государственно-политического хаоса. Нужна была борона, способная прореживать дикие всходы социального чертополоха и оставлять жизненное пространство наиболее сильным из них, без особого труда выдергивая слабую чахлую поросль.
И Лещинский задумался.
Он был перспективным, только что вылупившимся из институтского яйца молодым функционером, энергичным и способным к самостоятельному мышлению, что делало его привлекательным для любой структуры, стремящейся пополнить свой резерв пешечным материалом, который годами держат на старте, готовя к пути по вертикали.
Беда в том, что план игры зависит от короля, в войско которого ты попадаешь и на до твоих интересов ему совершенно нет никакого дела. Он даже не знает, что ты – живое существо, а не абстрактная фамилия в штатном расписании, что у тебя есть какие-то свои желания, своя неудовлетворенность жизнью.
Попадая в его армию, становясь солдатом, ты всю жизнь обречен добиваться осуществления только его желаний, ища для своих какой-нибудь закуток своей жизни, оставшийся незанятым желаниями короля твоего войска.
Лет через пять тебя так искорежит, изломает чужая воля, что ты искренне будешь считать навязанный тебе извне образ жизни своей настоящей жизнью. Тебе придется забыть, что на свете существует что-либо еще, кроме интересов твоего короля, которые ты еже не сможешь отличить от своих интересов.
Но твоего в тебе уже не будет ничего.
Или почти ничего.
Кроме кошмарных снов, в которых навязчивый мотив преследования тебя самим королем будет сменяться не менее навязчивым мотивом убийства короля, которое будет страстно охватывать тебя во сне и от которого ты будешь просыпаться в холодном поту и хвататься за рюмку какого-нибудь «Гордонса», специально стоящую для таких случаев у изголовья твоей кровати. Терпкий можжевеловый аромат джина будет вымывать из твоих мозгов картины разборок с недосягаемым для тебя авторитетом, а вместе с тем и остатки твоего трепыхающегося еще «эго» из твоей психики.
Такая перспектива Лещинского, конечно, не устраивала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60