Лещинского это разозлило, хотя он и понимал, что мизансцена не случайна, а продумана Крестным.
– Я жду объяснений, – высоким и каким-то фальшивым голосом резко произнес Лещинский. И тут же расстроился. Потому, что вышло совсем не похоже на оскорбленное достоинство, которое он хотел изобразить перед Крестным.
Крестный по-прежнему смотрел на него сверху и молчал.
Пауза затянулась, и Лещинский растерялся. Он не знал, как выйти из ситуации, в которой он ничего не понимал, но, судя по всему, был одним из главных действующих лиц.
«Что же происходит? – никак не мог он сообразить. – Крестный просто так не станет портить отношения.»
– Деньги где? – спросил, наконец, Крестный. Голос у него был необычно глухой и какой-то темный.
– На вокзале. Как обычно, – ответил Лещинский. И торопливо добавил, сообразив, что ничего, собственно, не сказал по существу. – На Белорусском. Ячейка 243, код 899150.
– Я предупреждал тебя, чтобы ты брал случайные цифры? Самодеятельность разводишь? Это ж только идиот может вместо кода набрать месяц и год в обратном порядке. Если сейчас на Белорусском ничего не окажется, заплатишь второй раз.
– Я... – хотел было что-то объяснить Лещинский, но Крестный не дал.
– Рот прикрой, пулю проглотишь. Ты, Лещинский, против меня играть стал? Руку, тебя кормящую, укусить хочешь? За домом Кроносова кто следил? Кто пас моих людей?
– Я... не знаю.
В глазах Лещинского было искреннее недоумение, но Крестного оно не убеждало. Ивана пытались убить, и если этот хлыщ даже ничего не знает, пусть узнаёт.
С вокзалом Крестный, конечно, пошутил. Дипломат с долларами лежал уже в «Форде». Без труда сообразив, на какой из вокзалов повезет деньги Лещинский, поскольку времени у того было в обрез и даже на Киевский он бы уже не успевал, Крестный послал человека встречать Лещинского у камер и тот без труда выяснил номер ячейки. А уж открыть ее опытному медвежатнику труда не составило. Но Лещинскому не обязательно было знать, что с деньгами все в порядке.
– Тот, кто работал с Кроносовым, мне любого золота дороже. Дошло до тебя, рыба солитерная? Моли своего еврейского бога, чтобы с ним ничего не случилось.
– Да я-то тут при чем? – Лещинский чуть не плакал. Ему не верили, хотя он был абсолютно чист перед этим человеком. Так хорошо начавшаяся, его правительственно-криминальная карьера грозила оборваться из-за непонятного недоразумения. И, может быть, оборваться трагически.
– Соображать перестал от испуга?
В тоне Крестного Лещинский уловил, кроме насмешки и раздражения, нотки удивления, прозвучавшие для него, учитывая ситуацию, почти комплиментом.
Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла жалкой и, действительно, испуганной.
– Объясняю. Специально для тебя, – начал Крестный, и Лещинский услышал в начале этой фразы какую-то угрозу для продолжения их дальнейшего сотрудничества. – Кроносова ты заказывал. Ты и ответишь за все, что вокруг него было. А было то, чего быть не могло. Была охота на моего человека. И его не убили только потому, что его трудно убить. Труднее, чем любого другого. И ты, Лещинский, найдешь мне, кто заказал эту охоту.
Логика всегда была главным аргументом для Лещинского. Крестный говорил убедительно. Лещинский принял на себя ответственность за ситуацию. Да и что ему еще оставалось? Он знал, чем закончит свою тираду Крестный. И тот не обманул его ожиданий.
– Иначе я убью тебя. Там, в машине, сидит один из моих воспитанников. Я взял его с собой, чтобы он тебя запомнил. Он один из лучших. У него отличная память. И сильные руки, такие же, как у того, что привез тебя сюда.
Лещинский взглянул на машину, но сквозь ее затемненные стекла ничего не было видно.
– И не тяни, Лещинский. Это нужно быстро. У меня нет времени. Значит, у тебя его тоже нет.
Крестный повернулся к машине.
– Все, Лещинский, – сказал он не оборачиваясь. – Пара дней, не больше.
Когда «Форд» скрылся за березками, Лещинский все еще стоял там, где его застала последняя фраза Крестного. В душе его кипели чувства противоречивые.
«Вляпался, с-сука,» – шипел внутри него кто-то тонко вибрирующий и сознание заслоняло тупое лицо анаболизированного мордоворота из моторки.
Тут же откуда-то из области заднего прохода поднималось по спине и разливалось по всему телу чувство привычности существования в том мире, который он создал своими руками. Вернее, своими мозгами.
Его уединенный, уютный кабинет, с обновляемой каждую неделю бутылочкой «Корвуазье» в сейфе, его мягкое вертящееся кресло, сидя в котором, он за год своего сотрудничества с Крестным решил судьбы уже стольких людей. И каких людей!
Было в этом чувстве немало негодования против перспективы каких-либо изменений в его образе жизни, к которому он успел привыкнуть и привязаться. Он уже не представлял себя живущим где-либо еще, кроме как в своей квартирке, занимающей половину этажа одной из немногих внутри Садового Кольца новостроек.
Несмотря на всю сложность стоящей перед ним сейчас проблемы, он невольно зажмурился, когда вспомнил сумму, которую пришлось отвалить за эту квартирку. И опять-таки невольно улыбнулся, тут же припомнив и новоселье, которое он сам себе устроил.
Он справлял его, можно сказать, в одиночестве. А кому из бывших своих друзей сумеешь объяснить, на какие шиши... Нынешних своих коллег он тоже приглашать не рискнул.
Так и праздновал один, собрав пятнадцать проституток, раздев их, и гоняясь за ними с торчащим членом – играл в игру: «Догоню – выебу!». Девочки были – на подбор и не очень-то стремились от него убегать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60