Ч Ну и как тебе там лежится, ничего не отлежал?


XXVI
Прогулка в в танке

Ч Слушай!
Ч Чего?
Ч А ты я смотрю мерзавцем заделался, вот чего!
Ч Совершенно верно Ч определенный мерзавец. Я бы даже сказал определ
ившийся мерзавец. Мерзость Ч мой способ контактирования с людьми, с окр
ужающим миром. Ты ему мерзость Ч он тебе мерзость, ты мне гадость Ч я теб
е гадость. Вот чем спрашивается я тебе в зеркале не понравился, ну а даже е
сли не понравился, бить-то зачем. Ты-то, небось и боли не чувствовал, а вот я ...

Ч Не ври, мне потом тоже было больно.
Ч Да ты меня чуть не убил, вот и пришлось с тобой поделиться ... А вот насче
т волос мне понравилось Ч красиво было, особенно с бабулей весело получ
илось.
А вообще насчет мерзостей... Ты когда-нибудь ездил в танке?
Ч Нет.
Ч Ну видел его хотя бы со стороны?
Ч Да, и не раз.
Ч Ну вот представь, что едешь ты в этом самом танке, да еще и по улицам Мо
сквы. Ты Ч один, маленький и беззащитный, но ты в танке, ты окружен в броню,
броня со всех сторон, броня Ч мерзость, понимаешь? Так что без мерзостей я
из дома не выхожу ...
Ну что, нравится?
Ч Нет.
Ч Мне тоже ...
Ч Слушай, а если у тебя бензин кончится, вылезать ведь прийдется.
Ч М... О-у-у... (в трубке заскрипело что-то резиновое) Пока езжу.
Ч Слушай, бедный ты человек. Несчастный ты. Остановится твой трактор и ч
то тогда? Будешь ты догнивать в своем металлическом гробу со своей мерзо
стью. Там и сдохнешь. Или же нет Ч ты откроешь все люки и свежий воздух выв
етрит запах бензина, в люки полезут люди, но ты не сможешь им ничего сказат
ь, ты не сможешь их прогнать, ты даже не будешь знать их языка. А потом? Потом
они тебя разденут, положат на асфальт и раздавят своими танками.
В трубке молчание, скрип, шипение, жужжание и вдруг Ч какое-то задыхающее
ся всхлипывание, икание, чмокание.
Ч Ты плачешь? Ч спросил я его.
Ч Нет, Ч ответил он сдавленно бодрым голосом, Ч мне смешно, я смеюсь, по
нимаешь, мне смешно. Только не обижайся и не подумай, что я не понял твоей ф
илософии. Знаешь, я тут вспомнил почему человек живет, почему это ему так н
равится и хочется Ч он не думает о смерти. А иногда не только не думает, но
и не верит. И это прекрасно, ведь именно это и зовется жизнью, понимаешь?
Ч А есть же отчаявшиеся?
Ч Конечно есть. И вот как раз для таких, не имеющих внутри собственного
бога, существует религия, а в ней Ч страшный грех Ч отчаяние, самоубийст
во и т. д., а также вереница убедительнейших объяснений зачем и почему “сто
ит жить”. Любая религия есть некая стерильная схема, унифицированная сх
ема сборки собственного бога. Да, да, именно собственного, оправдывающег
о и прощающего только твои грехи.
Ч Не хочешь ли ты сказать, что каждый человек...
Ч Да, я хочу сказать, что каждый верующий человек в душе еретик, если он, к
онечно, действительно верующий. Я не говорю о религиозных фанатиках, пок
лоняющихся и любящих не самого бога, а лишь ту философскую систему и обря
ды, которые и определяют понятие религии; с ними такое не пройдет.
Ч Ага, значит по-твоему религиозный фанатик не любит и не верит в бога?

Ч Нет, не то что бы не верит, он не умеет верить, не умеет любить и, возмеща
я свой недостаток, он оправдывает свое бессмысленное существование, идя
по проторенной дорожке в чужой дом, что в итоге делает его бездомным, хотя
многие из этих людей так не считают, пребывая всю свою жизнь в гостях.
Ч А как же быть с атеистами?
Ч Очень просто: их нет! Атеистов нет. И сама фраза: ”Я не верю в бога” уже л
ишена всякого смысла. Человек не может быть атеистом, если он вообще може
т быть. Понимаешь, есть три принципа жизни: Вера, Надежда, Любовь, а без них
никуда, только в петлю или с балкона. Можно любить работу, людей, женщину, с
ебя в конце концов, но любить необходимо.
Ч Слушай, а ты можешь себе представить человека не надеющегося, не веря
щего, не любящего, но тем не менее живого?
Ч Вот именно что не живущего, а живого...
Да, конечно, такие люди есть Ч отчаявшиеся эгоисты, трусы, которые боятся
умереть.
Ч Постой, ты говоришь эгоисты?
Ч Да, жалкие эгоисты.
Ч Но ведь эгоист, он же любит себя?
Ч Верно, значит таких людей нет.
В трубке опять что-то заскрипело пенопластом по стеклу, потом какие-то уд
ары... Пи-пи-пи ...


XXVII
Кирпичи

О, Боже, где я!
Я еду в электричке, все стекла разбиты, все места заняты Ч сидят люди. Гол
овы людей синхронно покачиваются в такт движению поезда. Я иду по ряду ме
жду этих качающихся голов; все спят. С какой-то женщины упал на пол парик, и
з чьего-то кармана посыпались сигареты.
Мне плохо. Мне очень плохо, какой-то незримый орган пожирает меня изнутр
и, вероятно он находится где-то в центре груди. Вот вот он насытится и тогд
а пустота в моей груди раздавит меня снаружи, сломает, сомнет в маленький
комочек Ч фантик из-под конфеты и ветром унесет гнить под шпалы. Я хочу со
йти, и уже не знаю, толи с ума, толи с поезда, в данном случае видимо одно и то
же. Я открываю окно и тут вижу не то “Семь тысяч над землей”, не то “две тыся
чи лье под водой”.
Вагоны пусты, я вижу свинцовые лица Ч болезнь. ВСЕ БОЛЬНЫ, НО
ИМ НЕ БОЛЬНО!
Пустые трупы грешников Ч кирпичи.
Плотной стеной кирпичи. Мирно, спокойно и жутко покачиваясь сидят на лав
ках эти глиняные, и лишь за окном, оправдывая тем самым мой рассудок, мочит
ся с небес осень.


XXVIII
Последняя глава

На этой строке я закончил, так как попро
сту проснулся и, ударившись в очередной раз головой об оконную раму, почу
вствовал себя простывшим, промокшим, голодным и жутко не выспавшимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16