– Думаю, что не более, чем ваша! – вгорячах бросил Русич, уверенный в том, что на столь грозной ноте и закончится весь разговор, но Петр Кирыч повернулся к референту:– Милейшая Нина Александровна, будьте столь любезны, скажите, имеются ли в делах мои письменные приказы, указания, которые бы заставляли или обязывали начальника ОТК Русича, к примеру, оставлять заведомо бракованную продукцию на сборке?– Подобных приказов я не обнаружила! – отчеканила референт, преданно глядя в глаза директора.– Я так и знал. Подобьем бабки. Что же это получается? – Петр Кирыч набычился, наклонился над столом, подавляя присутствующих своей мощью. – Я вас официально не обязывал нарушать правила и должностные инструкции. Да, случалось, давал дельные советы, помогал выбираться из лабиринтов, куда завод попадал исключительно по вашей вине, из-за вашей системы контроля, направленного на приписки, на получение незаконных премий.– Да вы в своем уме? – Русич едва не разбил голову о полукруглую притолоку – так стремительно вскочил на ноги.– Сядьте! – зычно приказал директор. – И слушайте. Учтите, теперь, когда тайное становится явным, когда произошло ЧП, вы настрочили докладную на имя начальника главка, пытались уверить его в собственной невиновности, валили все на вашего покорного слугу, мол, законы святы да виноваты лихие начальники-супостаты.– Докладную? – Русич оторопел. Откуда это известно директору? Не только про докладную, известен каждый его шаг. Вот, оказывается, к чему весь спектакль. Его приперли к стене. Он и не подозревал, какие грозные ветры незримо дули над его головой. – О какой именно докладной вы говорите? – на всякий случай спросил Русич.– Вы что, взрослый юноша или старый мальчик? – грубо вопросил директор. – Я толкую о докладной, где вы пытаетесь выгородить себя, заодно, как бы походя, топите своего директора: я, мол, чист, как ангел, сигнализировал руководству о том, что вдвое сократили штат ОТК, что на заводе крайне мала пропускная способность испытательного стенда, посему красят в цехе далеко не все пневмонасосы, а ведь это прямой путь к аварийным ситуациям, что, к сожалению, и произошло.– Признаюсь, я крайне удивлен. Если вы, Петр Кирыч, все знаете, зачем было устраивать этот маскарад с переодеванием? Выкладывайте, что вам конкретно от меня нужно? – Русичем овладело состояние, посещавшее его крайне редко: ему стало нечем дышать, ладони сделались влажными. Он едва удерживался на невидимой грани, так хотелось ему швырнуть в лицо директора все эти обличительные бумаги, хлопнуть дверью, но Русич сумел взять себя в руки.– Это иной разговор. Сядьте поудобнее, расслабьтесь. Никогда не занимались аутогенной тренировкой? Зря. Весьма полезная штуковина. – Петр Кирыч сделал свое дело – прикрыв тяжелые веки, словно филин, внезапно увидевший свет, напустил на глаза брови-козырьки, будто наглухо отгородился от происходящего. Продолжил разговор, не поднимая глаз: – Мне нет никакого резона устраивать показательный уголовный процесс на предприятии, которое я возглавляю. Да и вы вроде бы еще не закоренелый преступник. Ну, делали ошибки, заблуждались. С кем не бывает? – Снова открыл глаза, будто заметил, как дернулся Русич, властным жестом остановил его. – Итак, как на духу: что я от вас хочу? Самую малость. Чтобы мы и впредь работали сообща, рука об руку. Следовательно, вы полетите на место происшествия. Это далеко, в район Сахалина. Там будет заниматься расследованием несчастного случая государственная комиссия, ее возглавляет заместитель начальника нашего главка. Все ясно?– Да, но меня живо припрут к стене, дураку ясно, что все произошло по вине нашей «Пневматики».– Знаете, что такое гигиена души? – криво усмехнулся Петр Кирыч.– Первый раз слышу.– Вам вручат акт ревизии – подлинный документ, не какую-нибудь «липу». Акт убедительно доказывает: вся партия пневмонасосов, о которых идет речь в связи с несчастным случаем, была обработана на «Пневматике» в точном соответствии с технологией. Мы выбиваем все козыри из рук госкомиссии. Чем крыть? Их карты биты.– Погодите, Петр Кирыч, если мы делаем все по правилам, то… члены комиссии могут поинтересоваться, отчего закорродировал злосчастный пневмомотор?– Имейте терпение дослушать до конца, – скривился Петр Кирыч. – Действительно, у членов комиссии может возникнуть подобный вопрос. А откуда вам сие известно? Даже господь бог не даст ответа. Из всей партии один случайно проскочил мимо зазевавшегося контролера – самое обычное дело. Раз в сто лет, говорят, и палка стреляет. Кого обвинять в халатности? Ну, схватите лично вы выговорешник, лишитесь, черт побери, тринадцатой зарплаты – делов-то. Я вам компенсирую потери с лихвой. Кроме того, обещаю при свидетеле: замуровываю в сейф, а то и просто уничтожу все эти, прямо скажем, страшные бумаги. – Он потряс красной папкой. – Ну, по рукам? Сейчас перед вами – широкая панорама, а оттуда мир видится лишь сквозь мелкую клетку.– Откуда?– Из тюрьмы, – зловеще пояснил Петр Кирыч, – где исходя из состава преступлений – промахов, небрежности, называйте, как хотите – вас ждет камера отнюдь не на солнечной стороне.– Вы предлагаете мне откровенную сделку? – вспыхнул Русич. – Я всю жизнь считал себя честным человеком, спал спокойно, а вы…– Хватит разыгрывать дешевые сценки из самодеятельных одноактных спектаклей, не стоит изображать друг перед другом честность, щепетильность, добропорядочность. Мы порой вынуждены допускать отклонения от правил в силу сложившихся обстоятельств. И в этом нет никакой беды. И потом… – Петр Кирыч жестко улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114