– Подскажите, в чем я должен признаться? В халатности? В злом умысле? – Алексей впился глазами в порозовевшее от волнения лицо Кичкина, подумал о том, что молодой следователь сейчас встанет из-за стола, громко рассмеется, обнимет за плечи: «Прости, дружище, мы с Петром Кирычем решили припугнуть тебя, малость подшутить». Мысль показалась вполне реальной. Достаточно насмотрелся на действия сыщиков и преступников по телевизору. Те действительно были изощренными рецидивистами, умели хитроумно заметать следы, стреляли из пистолетов, совершали головокружительные виражи на автомобилях, а он… какой к черту преступник? Ни умысла не имел, не нажился. На сберкнижке хранит заветные семьсот рэ на «черный день», который, судя по всему, приближается.– Вы, конечно, безвинная овечка, ничегошеньки за собой не числите? – прищурился Кичкин. – Хорошо, я вам кое-что напомню, освежу память. Вы подозреваетесь в злостной халатности, разгильдяйстве, в незаконном присвоении денег. И еще, если этого мало, обвиняетесь в обмане руководства. Правда, статьи на этот счет в уголовном кодексе, на ваше счастье, не имеется.– Послушайте, – не выдержал Русич, резко поднялся, обвинения звучали чудовищно, – если мне и суждено за что-то ответить перед законом, то это будет рукоприкладство.– Минуточку! – Кичкин нажал кнопку, и тотчас на пороге комнаты вырос милиционер. – Повторите последнюю фразу! – повернул торжествующее лицо к Русичу.– Я сказал, что если услышу еще одно оскорбление со стороны следователя, то набью ему морду.– Слышали? – спросил следователь милиционера. Тот мотнул головой. – Прекрасно, – почти пропел Кичкин, – так и запишем: угроза должностному лицу во время исполнения служебных обязанностей. – Записав что-то в протокол, откинулся на спинку стула, отпустил милиционера, будто даже чему-то обрадовался. – Ударили бы меня, а? Семь бед – один ответ. Помните анекдот? Мужичок приходит к начальнику милиции: «Я убил свою тещу». «Прекрасно, – говорит начальник, – заодно убей и мою. Все равно получишь расстрел». Каково, а? Вы себя выдаете с головой, Русич. Честному человеку бояться нечего. Он спокойно отметет необоснованные обвинения. – Русич понял: Кичкин не так прост, как ему вначале показалось.– Волнуюсь потому, что все обвинения ложны.– Вот те раз! – удивился Кичкин. – Откуда же они взялись?– Состряпаны по указанию директора завода «Пневматика». Скажите, что я ошибся?– Грубый прокол, догадки, – Кичкин скривился, как от приступа зубной боли. – Зачем бросать тень на уважаемого человека, он виновен лишь в том, что долго терпел ваши выходки. Да, да! За оговор также имеется статья. Не стоит вам и дальше разматывать катушку, получите на полную. Возможно, я ошибаюсь? У вас есть против Щелочихина весомые факты? Молчите. Что ж, продолжим. Знакома вам эта красная папка?– Видел на столе Щелочихина, примерно знаю, что в ней. – Русич хотел было пододвинуть стул ближе к столу Кичкина, дернулся и растерялся: стул был, оказывается, привинчен к полу.– Посмотрите, Русич, все ли документы здесь подлинные?Алексей взял папку, принялся торопливо просматривать подколотые и аккуратно пронумерованные докладные, акты, справки, заключения экспертов. Голова пошла кругом. Поискал глазами место, где можно было бы хоть на что-нибудь опереться, но взгляд следователя остановил: все правильно продумано. Тут и невиновный заерзает – боковой свет бьет прямо в лицо, глаз следователя не видно, а сам он как на ладони. Господи! Живет человек на земле, видит солнце, радуется теплу, искрящемуся снегу, любит. А где-то рядом, у самого плеча, неслышно идет боль – всю жизнь от рождения до смерти. Идет и выжидает своего часа, чтобы вскинуться, вцепиться в тело, в мозг, начинает рвать, метать, как бы мстя человеку за беспечность, за удовольствие. Недаром говорят: за все в жизни приходится платить. Прочитав заключения графологов, Русич закрыл глаза.– Гражданин Русич! – почти выкрикнул Кичкин. – Вы не в доме отдыха! Читайте документы!Русич, превозмогая самого себя, стал вчитываться в документы. Собственно, и не читая, легко было понять: «Это конец!». Не папка с бумагами, а обвинительное заключение. Кровь прилила к его лицу, запульсировала в висках. Он читал, перескакивая через строчки, боялся, что Кичкин прервет: «По предварительным, далеко не полным, данным действия начальника ОТК завода „Пневматика“ Русича А.В. нанесли государству материальный ущерб в сумме 160–170 тысяч рублей».В глазах запрыгали яркие зайчики, они оживали от снопа яркой настольной лампы, двоились, троились перед глазами. Он невольно вцепился в сиденье стула.– Выпейте воды! – насмешливо проговорил Кичкин, не вставая с места. – Такой битюг, а побледнел, как студент-первокурсник! – слова следователя падали тяжело, в них не было и тени сочувствия.– И откуда только берутся такие люди, как вы, Кичкин? – с трудом вымолвил Русич. – Ни жалости, ни желания помочь.– Жалость? – Кичкин даже приподнялся. – Я пришел в органы не жалеть, а карать! Когда-то нашу семью обобрали до нитки воры-домушники, оставили на столе издевательскую записку: «Взяли чемпионы мира по бегу, попробуй догони». И я решил посвятить жизнь борьбе со злом. Ненавижу ворье, жулье, – голос Кичкина набрал силу, зазвенел под потолком. – Воровать, грабить, создавать умышленную неразбериху и бесхозяйственность, чтобы удачно половить золотых рыбок в мутной воде, можно лишь надеясь на русский «авось», мол, как-нибудь, бог даст, пронесет. Воруют, не думая об ответственности. А как дойдет до ответа – кишка тонка.– Моя вина еще не доказана! – взял себя в руки Русич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114