– Вы не там закинули свой бредень. Ваш протеже, Щелочихин, – подпольный миллионер, вот где нужно искать, а у меня, как говорится, в одном кармане – блоха на аркане, в другом – клоп на цепи.– Согласен! – Кичкин сел в кресло. – Вина ваша не доказана. Мы просто знакомимся с делом, ведем предварительный допрос. Предлагаю построить работу следующим образом: я буду читать претензии к вам, а вы делайте себе пометки, чтобы сообща быстрей распутать все узелки. Согласны?– Мне больше ничего не остается, как согласиться.Кичкин ровным голосом начал читать все подряд, делая короткие паузы, чтобы Русич мог лучше усвоить услышанное: «…вменяется в вину сокрытие большого числа бракованной продукции, умышленное изготовление пневмомоторов сразу по двум различным чертежам… Вступив в преступный сговор с начальником производства Возницыным…»– Стоп! – Алексей слышал голос следователя как бы сквозь слой ваты, но при упоминании фамилии начальника производства встрепенулся. – Возницына вычеркните! Я настаиваю.– Благородный жест! – усмехнулся Кичкин. – Он вас топит, а вы его спасаете. Читаю дальше: «Вступив в преступный сговор с начальником производства Возницыным, Русич умышленно гнал брак трое суток, нанеся тем самым ущерб государству еще на 200 тысяч рублей… Кроме того, незаконно получил в виде различных премий и вознаграждений 12 тысяч 260 рублей… По предположениям экспертов Русич пошел на довольно хитрый ход, забросав письмами вышестоящие органы, в которых предлагал упразднить систему технического контроля».– Это тоже подсудное дело – вносить предложения?– О, вы хитрец! – Кичкин злорадно усмехнулся. – Мы ведь и этот ваш неудавшийся ребус расшифровали, с ОТК.– Неужели? – притворно удивился Русич. – Просветите, коль так.– Рано или поздно сплетенная вами на «Пневматике» преступная веревочка распустилась бы, тайное стало явным, а при ликвидации ОТК, при новой системе контроля следы крупномасштабных махинаций бесследно исчезли бы. Ловкость рук. Я прав?Русич покачнулся. В голове словно бил набатный колокол. Не было силы даже возражать. Наверное, его состояние заметил Кичкин, плеснул воды из графина, поднес стакан. Русич отвел его руку, тихо спросил:– Кажется, по закону я имею право дать вам отвод?– Да, такое право вы имеете, – насторожился следователь, – а мотивы?– Вы действуете злонамеренно, по чужой указке, вы куплены! Как можно верить такому «законнику»?– Оскорбление при исполнении служебных обязанностей. – Кичкин, не поднимая головы, записал что-то в общую тетрадь. – Напишите заявление на имя прокурора. А пока отвод не сделан, продолжаю допрос. Скажите, какую материальную или моральную выгоду получили вы вкупе с начальником производства Возницыным, умышленно разрешив выпуск бракованной продукции?– Абсолютно никакой. Хотели создать задел для выполнения плана. Мы и остановили чуть позже сборку, тем самым вынудив руководство ремонтировать поточную линию.– Ясненько. Почему не опротестовали приказ о повышении вам заработной платы на 35 рублей в месяц? Вы, говорят, очень принципиальны.– Мне вменили дополнительные обязанности. И не разумнее бы спросить об этом директора?– В приказе о дополнительных обязанностях – ни слова, – хитровато прищурился Кичкин. Он явно игнорировал все, о чем говорил Русич, делал вид, будто видит подследственного насквозь. – Как вы объясните подобное разночтение?– Вас ввели в заблуждение. Я лично читал копию приказа.– Копию, – откровенно-издевательски заулыбался Кичкин, – а в оригинале приказа такой фразы нет. Вот, посмотрите! – протянул Русичу приказ директора. – Да, там фразы о дополнительных обязанностях не было. Объясняйте, объясняйте! Щелочихин – не артист Кио. Итак, вас крупно поощрили. За что именно?– Хотели дешево купить.– Это уже интересно. Повторите, пожалуйста, мысль. – Кичкин насторожился.– Я пришел к единственному выводу: мне доплачивали, чтобы со временем сделать более сговорчивым.– Очень интересно. Продолжайте. В чем именно сговорчивым? – следователь не выпускал из рук карандаша. Вся его фигура выражала явное напряжение.– Это долгий рассказ.– А нам с вами спешить некуда. Особенно вам. Кстати говоря, поясню: в случае вашего осуждения, а это решит только суд, срок исчисляется с момента ареста. – Мстительно-злой огонек вспыхнул в глазах следователя. Он прошелся по кабинету, встал прямо перед Русичем, широко расставив ноги. – Слушайте, я не могу понять, вы дурачка валяете или впрямь не осознаете, что вас обвиняют в преступлении? Защищайтесь же! Есть же наверняка и у вас оправдательные мотивы, документы, свидетели?Кичкин, по всей вероятности, являлся большим любителем детективной литературы, вовремя вспомнил, как в самый напряженный момент, чтобы разрядить обстановку, знаменитые сыщики протягивают закоренелому преступнику сигарету: мол, на, покури, успокойся, все мы люди, все человеки, хотя и сидим по разные стороны стола. Достал пачку сигарет, придвинул Алексею:– Курите. Не желаете, воля ваша. – Убрал сигареты, сгодятся для следующего допроса. – Скажите, Русич, когда конкретно вы начали манипулировать с бракованной продукцией?– Наконец-то вы задали по-настоящему деловой вопрос, – облегченно вздохнул Русич. – Неужели вам неизвестно, что подобная система «работы с браком» давным-давно «узаконена» буквально на всех предприятиях машиностроения. Проверьте любой завод отрасли, и вы убедитесь, что «Пневматика» еще более-менее удерживалась «на плаву», на других заводах на брак закрывают глаза вообще.– Зачем же это делается? Саботаж? Злой умысел? Или прямая выгода?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114