– Ты встречал зятя барона?– Только его дочь. Tres chic. Очень шикарная (фр.).

– А ее мужа?– Нет. Она звонила ему и требовала, чтобы он присоединился к нам за ланчем.– И..?– Она была очень раздражена. Сказала, что увидит его в квартире.По крайней мере, у Ника была какая-то честь. Или деликатность? Он не хотел стать свидетелем предательства ее любовника.– Квартира. В Лондоне?– На Итон-сквер.Это было слишком хорошо для правды.– Я думаю, что у тебя нет номера телефона?При доле везения трубку снимет Ник Элбет. Но когда Джорджина уже подошла к телефону, ее пронзило беспокойство. Сверток, данный ей Ником, все еще в бельевом шкафу, куда она спрятала его?– Роберто? Барон или его дочь не упоминали о пакете, который должен быть у меня?Пока тот тряс головой в еще более глубоком недоумении, Джорджина, затаив дыхание просунула руку за полотенца. Сверток там, веревка все так же туго перетягивает бумагу. Она подняла трубку и набрала номер.– Ник? Это ты?Она узнала его голос, несмотря на французскую речь.– Какой номер вам нужен?– Подъедь в Челси Мьюз. Я буду ждать тебя дома.– Извините, мадам. Боюсь, вы ошиблись номером. Джорджина отослала Роберто на работу в магазин.– Делай в точности, как я тебе сказала. Если выполнишь все хорошо, следующий магазин, который открою, запишу на твое имя.Если мадридец поверит в это, то заслуживает своего будущего разочарования. Пятьсот фунтов поддержат его, пока он не найдет новый источник дохода. Возможно, Ник сможет порекомендовать его Лягушке.Неожиданно захотев чего-нибудь острого или соленого, она съела почти полную банку маринованных огурчиков за то короткое время, потребовавшееся Нику Элбету для поездки с Итон-сквер до Челси Мьюз. Он приехал на такси и появился, неся на руках собачку в бриллиантовом ошейнике.– От Эспри? – спросила Джорджина.Ник Элбет слишком нервничал, чтобы оценить упоминание места их первой встречи или найти что-нибудь смешное в ее реплике.– В чем дело, Джорджина? Предполагается, что я выгуливаю эту чертову собаку.– Что ты имеешь ввиду, спрашивая, в чем дело? Это ты исчез с лица земли.– А ты была терпеливой Пенелопой, ожидающей меня все это время? Я знаю все о тебе и твоем игрушечном мальчике-испанце.– Это вовсе не секрет.Ник сделал искусное шоу из простого действия – взгляда на часы.– Ты позвала меня сюда. Зачем?– Ты знал, что твой тесть пытается погубить меня? Ник вяло улыбнулся.– Звучит, как в викторианском романе.– Д'Орсанвиль подкупил Роберто украсть мои личные бумаги, чтобы взять контроль над компанией, когда я начну распродажу акций.– Когда ты узнала?– Утром. Перед тем, как позвонить тебе.– Ублюдок, – Ник медленно покачал головой. – Он обещал оставить тебя в покое!– Ты обсуждаешь меня с отцом твоей жены!– Разве ты не понимаешь? Он угрожал убить тебя!– Это ни капли не забавно. Слезы наполнили его глаза.– Ты не слушаешь меня. Он преследует ее. Мне надо повторить это по буквам? Физически. Он физически владеет Роксаной – Ник опустил глаза, не в силах встретиться взглядом с Джорджиной, и добавил: – И мной. Он точно так же овладевает и мной.– Что ты хочешь этим сказать?– Черт подери, Джорджина! Какой тупой можно быть! Слухи – правда! Барон – мой отец! Роксана – моя сводная сестра! Вот почему мы так похожи. Мы одинаковые. Мы худшие половины друг друга. А он – наихудший из всех!Любая другая женщина упала бы в обморок от такого признания. Джорджина не принадлежала к этому числу женщин.– Когда ты догадался об этом? Или знал всегда? Ник поклялся, что не подозревал правду до дня, предшествующего его появлению в Челси на пороге ее дома на Новый год. Его родители встретили Д'Орсанвилей, когда отец после войны был офицером английской военной миссии в Париже. Когда Нику исполнилось два года, отец погиб на охоте. Мать жила несколько лет в Париже, а потом возвратилась в Девоншир. С раннего детства Ник проводил многие месяцы с Д'Орсанвилями, в их замке на Луаре или на яхте в Средиземном море.– «Две горошины в стручке», так нас называли. Мы любили друг друга Джорджина, с дикой страстью невинных детей. До того дня, пока не открыли, что барон подсматривает за нами в специальное отверстие! Он отослал меня в мою комнату, а сам остался с ней и запер дверь.Роксана никогда не рассказывала мне, что произошло. Помню, в то время я был всего лишь одиннадцати или двенадцатилетним мальчишкой. Я предпочел думать, что отец просто сделал ей страшный нагоняй. Потом он отослал меня обратно в Англию, в школу. Я не видел Роксану до того лета.– До лета, когда ты разрушил мою жизнь?– Ты льстишь мне, Джорджина.– В действительности, ты спас мою жизнь. Если бы не ты, я никогда не приняла бы Мону и Эми, никогда не стала бы всемирно знаменитым дилером старинных вещей. В Челси Мьюз ты оставил три разбитых сердца.Ник взял ее за руку.– Ты такая сдержанная, такая контролирующая свои эмоции, Джорджина! Я знаю, тебе трудно понять, что значит быть захваченным ураганом желания. Захваченным вихрем удовольствий, еды, выпивки… и денег, конечно же, денег Роксаны, а потом оказаться снова вне этого, пока… – он резко остановился. – Ты помнишь фильм «Красные туфли»?– Мойра Шерер.– Я чувствую себя, как она. Я чувствую, что буду танцевать все быстрее и быстрее, пока не умру.– А потом?Потом началось действительно кошмарное существование. Роксана рассказала Нику о том дне, когда барон увидел их детские забавы. С тех пор она и ее отец стали любовниками. Роксана вскоре перестала считать их брак препятствием прежним отношениям с отцом.– Почему ты не ушел?– К тому времени? О Боже, Джорджина, к тому времени я был на крючке.– Хорошая жизнь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106