Интересно, зачем?
– Ладно, проехали! – грубовато сказал я Пилу. К этой теме я обязательно вернусь, но прямо сейчас здесь вряд ли чего добьешься, и не стоит цепляться за каждую соломинку, чтобы погонять дохлую лошадь. – Как съездили в Бильбао?
Такой переход плавным не назовешь, однако Джеффри просто не смог устоять перед соблазном.
– Очень хорошо, спасибо! Все прошло более чем успешно. Через пару дней надеюсь получить добрые известия, которые впоследствии укрепят связи между Боннингтоном и музеем Гуггенхайма и пойдут на благо обоим заведениям. Мистер Кастор, мне бы хотелось поподробнее узнать о ваших успехах. По словам Элис…
– Мистер Пил, успехи просто потрясающие, куда лучше, чем можно ожидать. Я только что обнаружил и исключил ложный след, пойдя по которому менее опытный специалист мог потратить несколько дней. Простите, что испортил вам утро. Ну, до встречи!
– Ложный след? – изумленным эхом повторил главный управляющий.
Прежде чем он успел задать свой вопрос, я повесил трубку.
Облака сегодня казались еще ниже и плотнее, чем обычно: будто серые каменные плиты падали с небес и неожиданно зависли над городом. Я проехал на метро до Лестер-сквер, затем поднялся по Чарнпг-Кросс-роуд и повернул на запад в Сохо.
В архиве творится неладное, но меня ни во что не посвящают. Кому такое понравится? А еще в последнюю минуту схватили за шкирку, словно годовалого малыша на улице, чтобы, не да!! бог, не сломал себе шею. Это уж вообще никуда не годится!
Но отвратительнее всего другое: я понимал, кто меня спас, и пилюля понимания была такой горькой, что проглотить невозможно.
Грнк-стрит. Офис Гейба Маккленнана. И ему хватает наглости называть это офисом! «Модельное агентство», «Индийский массаж головы», «Гэбриэл А. Маккленнан. Избавление от нечисти» – гласили вывески первого этажа. Входная дверь оказалась открыта, и я вошел в фойе, но у Гейба было заперто, а в длинном коридоре висела тяжелая душная тишина. Модели с массажистами, возможно, трудятся по ночам, а вот у Гейба сейчас, по идее, самый разгар рабочего дня. Хотя критикуют пусть те, кто сидит в офисе от звонка до звонка. Для очистки совести я постучал, но ответа не дождался.
Ладно, поговорим позднее. Я разберусь с этой головоломкой, даже если некоторые детали придется прибивать молотком! Естественно, можно было бы, подобно Дудочнику-крысолову, дающему пустые обещания, просто сыграть мелодию, забрать деньги, а там хоть потоп. Но я не такой бессовестный и беспринципный, какого из себя строю. По неизвестным причинам, глубинную суть которых исследовать не хотелось, я вдруг решил разгадать тайну Боннингтонского архива. Ну или хотя бы попытаться… Называйте это профессиональной гордостью или как-нибудь иначе.
Запланировав обойти три места, я выделил себе на это целый день. Такая программа могла бы показаться пессимистичной, особенно если знать, что все они находятся на севере Лондона. Но первым пунктом у меня стоял отдел технической инвентаризации камденского муниципалитета. Кто знает, поймет: там либо теряешь надежду окончательно, либо со вздохом прячешь ее в задний карман джинсов.
Вот я снова у Кинг'с-Кросс, будто никуда и не уходил. Здание муниципалитета напоминает декорации к одной из серий «Доктора Икс». В какой-то мере его внешний вид дает представление о том, что ожидает посетителей: встреча с не-совсем-человеческими существами, лихо рассекающими пласты времени. Не успев войти со стороны Джадд-стрит, я был тотчас отослан прочь: отдел технической инвентаризации в другом крыле, куда можно попасть только со стороны Аргайл-стрит. Наверное, посмей я ослушаться – боги местного– самоуправления прогневались бы, вместе с бессмертной душой лишили бы права на стоянку, а в качестве наказания вручили квитанцию на уплату муниципального налога с семисот фунтов.
Что же, система работает на удивление слаженно: сразу дали понять: ни на что не надейся, слушай, что тебе говорят, и не смей роптать. Отдел технической инвентаризации уже частично компьютеризировали; в фойе стояли штук десять терминалов, за любой из которых можно было сесть, ввести адрес и получить информацию о строении. Вспомнив Шерил, я на секунду пожалел тех, чьими трудами была проведена ретрооптимизация.
– Доступны далеко не все сведения, – заявил молодой, надменного вида администратор, напоминавший не столько злодея из «Доктора Икс», сколько персонажа убойной подростковой комедии, который и девчонку закадрить не может, и, штаны на выпускном вечере теряет. – У нас лишь данные об изменениях в планировке с конца сороковых годов – именно тогда создали службу технической инвентаризации. Без точных дат вы долго здесь просидите.
В моей ситуации выбирать не приходится. Оказалось, что на дом номер двадцать три по Черчуэй, Сомерсз-таун имеется целая уйма документов, один из которых восходил аж к 1949 году: заявление на ремонт крыши, фасада и правой внешней стены, пострадавших при бомбардировке. В ту пору здание принадлежало военному министерству, но к середине пятидесятых, когда подали ходатайство о реконструкции задней части, оно уже являлось «отделением Британской библиотеки». Затем – ничего вплоть до 1983 года, когда было выдано свидетельство об изменении профиля объекта: отныне дом номер двадцать три переходил в ведение органов местного самоуправления и превращался в центр по трудоустройству и переподготовке кадров. Годы правления Тэтчер… Понятно, в то время всеми силами с безработицей боролись. Последний документ, датированный 1991 годом, – заявка на проведение внутренних работ. Наверное, тогда и появились жуткие скользкие лестницы, фальшивые стены и тупики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126