Призрак не мог оторваться от Питера, душа которого пристала к нему, как терновый шип. Объяснений можно было подобрать множество; некоторые бурная реакция Питера исключала, вероятность других, наоборот, усиливала.
Так или иначе, после этого ситуация усложнилась. Додсон орал, чтобы я собрал вещи и выметался, с пеной у рта грозя судебным разбирательством. Преследуемый Барбарой, Питер бросился вон из комнаты и, судя по громкому стуку и крикам, забаррикадировался где-то на втором этаже. Жмущиеся к стенам гости напоминали обезглавленного кальмара: полное отсутствие мозгов, множество придатков и слабый подозрительный запах. Себастьян молча смотрел на меня огромными серьезными глазами.
Когда я попросил у Додсона плату за представление, он двинул мне в челюсть. Удар я воспринял спокойно: зубы целы, подумаешь, немного крови потерял! Наверное, чего-то подобного и следовало ожидать. Хозяин дома бросился к фотоаппарату, я сделал то же самое: нас с «Брауии» связывает долгая история отношений, да и искать что-то новое с такими же положительными флюидами совершенно не хотелось: все равно ничего не выйдет. Несколько минут шла равная борьба за «Брауни», потом Джеймс вспомнил, где находится: в собственной гостиной, среди друзей сына, отцы которых, по всей видимости, имели вес в деловых кругах и элитных клубах.
– Вон! – дико сверкая глазами, прошипел он. – Вон из моего дома, ублюдок, вон, пока я за ухо тебя не выволок!
О деньгах можно было забыть: разве докажешь, что наказание малолетнего именинника входит в рамки подлежащего оплате шоу? Я аккуратно упаковывал реквизит, а Додсон буравил меня ненавидящим взглядом и даже хрипеть начал. Похоже, если я не уберусь подобру-поздорову, он перегорит, как лампочка: иммунная система разрушится от желания скорее изгнать источник раздражения.
Выйдя в фойе, я заметил Барбару, стоящую на верхней ступеньке лестницы. Ее лицо было бледным и напряженным, но, клянусь, она мне кивнула. С четырьмя тяжелыми чемоданами рукой не помашешь, да и со стороны это могло показаться бестактным.
На часах половина шестого: короткий ноябрьский день уже догорел. Пен наверняка ждет меня в подвале с громкими новостями и звонкой монетой. Увы, ни того ни другого я предоставить не мог.
Юному месяцу всего три дня: как очень многие в наши дни, собираясь возвращаться затемно, я сверяюсь с календарем. Мертвецы лунным фазам не следуют, зато им следуют куда более опасные существа.
В результате я поехал на Крейвен-парк-роуд. Все-таки крыша над головой, к тому же раз в несколько месяцев приходится заглядывать в офис, хотя бы для того, чтобы выбросить почту, иначе накапливающиеся счета начнут угрожать структурной целостности здания.
Харлсден не самое лучшее место для частной практики. Не хочешь остаться без машины – паркуйся прямо на проезжей части. Ярди, не таясь, торгуют кокаином; случайно взглянешь на такого – тут же втопчут в землю. Истощенные, сидящие в подворотнях бомжи с пустыми, но горящими, как у Старого Моряка из поэмы Кольриджа, глазами – это в основном воскресшие. Не призраки, а те, кто вернулся в бренное тело; зомби, если нужно менее напыщенное слово. Вообще-то их стоит пожалеть, но, когда проходишь мимо, несмотря на жалость, по спине бегут мурашки.
Однако в тот вечер все было довольно тихо и пристойно, даже вывеску не испортили. Иногда детишки из Стоунхаус-истейт приходят с аэрографами и превращают мою табличку в причудливый образчик барочного искусства, таким образом уничтожая ее простой, но величавый облик. Тем не менее сегодня ничто не омрачало строгую ясность слов «Ф. Кастор, Изгнание нечисти».
Грамбас, хозяин восточной кухни, стоял на крыльце и курил косячок, дым от которого окутывал его, словно саван. Увидев, как открываю дверь, он улыбнулся, а я подмигнул. У нас взаимная договоренность: он не станет изгонять духов, успокаивать мертвецов и прочую нежить, а я – подавать жареную еду и салаты из перезрелых овощей.
Мой офис прямо над кафе. За входной дверью начинается узкий пролет неудобно высоких ступеней, который круто заворачивает направо к второму этажу, где находятся мои владения. Пен говорит, ступеньки высокие из-за причудливой перепланировки здания: первые владельцы указали в документах четыре этажа, а следующие сдавали в аренду уже пять.
Захватив толстую пачку почты, я побрел вверх. Поднимаясь по лестнице, даже человек в хорошей физической форме дыхание собьет, а у меня форма отвратительная. Сопя как паровоз, я ногой открыл дверь кабинета.
Офис у меня не очень, даже по харлсденским меркам. Соседство с кафе (наряду с преимуществом в виде ежедневной уборки) ведет к появлению жирных миазмов на стенах, мебели и даже в воздухе. Пен так и не сдержала обещания найти приличную мебель (хотя предложение было до сих пор в силе, при условии, что я расплачусь за квартиру), поэтому пришлось ограничиться столом с пластиковой крышкой и двумя стальными табуретками из «Икеи». Шкаф для документов – сущий карлик с двумя ящиками и по совместительству служит буфетом, где стоит чайник с чашками. Из элементов декора имеются шесть иллюстраций к «Приключениям малыша Немо» в рамках, которые я приобрел в «Икее» вместе со стульями. Они должны расслаблять клиентов и настраивать их на благодушный лад, а самое главное, стоят менее четырех фунтов каждая.
Да, убожество, зато мое.
По крайней мере было моим.
Опустившись на один из стульев, я начал просматривать почту. На каждое нормальное послание приходилось по два фланера нового индийского ресторана и по одному предложению о супервыгодном размещении капитала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126