Наконец, она кивнула.
– Ладно, но я не буду с тобой говорить ни о чем таком.
Доминик поднял вверх свою правую ладонь и произнес:
– Торжественно клянусь, что мы будем разговаривать только о несносном Карибском климате.
Лаура метнула на него подозрительный взгляд, но сказала довольно спокойно:
– Дай мне минут десять, я должна разбудить Иду. Минут через двадцать юнга пригласил двух женщин пройти за ним в каюту капитана. На черном полированном столе, прикрученном к палубе, стояли блюда, наполненные фруктами и жареной макрелью. В хрустальном графине было налито вино. Влажный тропический ветер проникал в каюту сквозь прямоугольные иллюминаторы и шевелил подол белого платья Лауры.
– Как это мило! – восхитилась Ида. Она приподняла крышку супницы и понюхала. – М-м-м – вкусно пахнет.
Доминик поднялся со стула. Его чистая белая рубашка была расстегнута на груди, длинные рукава закатаны до локтей. Поверх рубашки на нем был черный шелковый жилет и на поясе висела шпага в ножнах.
– Добро пожаловать, леди, – поклонился он, а когда выпрямился, легонько коснулся раненого плеча. – Пожалуйста, садитесь.
Прежде, чем он успел подать ей стул, Лаура уселась на дальнем конце стола. Доминик прошел мимо нее и предложил стул Иде.
– Это ни есть правильно миста Юкс, – сказала Ида, усаживаясь. – Цветные не сидят с джентльменами.
– Чепуха, вы мои гости. Ньюорлеанские порядки ничего не значат на борту моего корабля. А теперь очень вас прошу, давайте завтракать, пока рыба не остыла.
Чернокожей женщине явно было не по себе. Доминик, словно не замечая ее неловкости, прошел и сел за стол напротив Лауры.
– Дайте я сделать это, мистер Юкс, – проговорила Ида, когда он начал накладывать еду на тарелку.
– Не нужно, мадам, – сказал он, накладывая рыбу и большой кусок омлета ей на тарелку. После этого он наполнил блюдо Лауры, затем свое и начал завтракать.
Довольно улыбаясь, Ида тоже приступила к завтраку, однако заметив, что Лаура мрачно ковыряет вилкой в тарелке, нахмурилась и сказала:
– Ешь яйца, а то скоро превратишься в настоящую соломину.
– Я не голодна, к тому же, может быть, они испорчены.
– Ну что ты, дорогая, у кока в трюме есть несколько несушек, – возразил Доминик. – Впрочем, может быть, ты хочешь начать с макрели? Тим выловил ее только утром и с огромной благодарностью просил тебе передать.
– Тим?
Доминик, словно не понимая ее изумления, удивленно приподнял бровь и взял апельсин.
– Ну да. Я же тебе его показывал сегодня утром.
Но ты отказалась его узнать, когда он сидел на грот-мачте.
– Так это был наш Тим?
– Нет, это ничей Тим. Он свободный человек, а впрочем, вот и он.
Юнга открыл дверь, и в каюту вошел молодой чернокожий мужчина. На голове Тима был повязан красный платок. Он был одет в полосатую рубаху и серые холщовые штаны, а на поясе у бывшего раба висела кривая абордажная сабля и пистолет.
– Тим! – Ида так стремительно бросилась к вошедшему, что даже опрокинула свой бокал с вином. Она горячо обняла его и засыпала вопросами. Тим уверил ее, что он теперь свободный человек, и что Мейзи знает об этом. Поклонившись Лауре, Тим улыбнулся, и через некоторое время они с Идой вышли.
Лаура посмотрела на сидящего напротив ее Доминика, который улыбнулся и вновь наполнил бокал.
– Ну, ты довольна, Огонек?
– Очень. – Ей было очень трудно находиться в комнате наедине с ним, особенно теперь, когда она чувствовала к нему такую благодарность. Вновь поковыряв вилкой омлет, девушка с внезапным раздражением сказала: – Уж и не знаю, как ты умудрился забрать его у Вилье. Разве только выкрал?
– Нет, я его не крал.
– Тогда как же? Я три раза просила Габриеля продать Тима, а он только смеялся. – Она бросила вилку рядом с тарелкой. – Очевидно, он просто не желает вести дела с женщиной, неотесанная деревенщина!
– Может быть. Эти креолы упрямые олухи, уж я знаю. Они не верят, что женщины имеют головы на плечах и могут заниматься бизнесом.
– Я знаю, это просто возмутительно.
– Может быть, вы будете несколько меньше сердиться, мадемуазель, если узнаете, что я не разделяю их взгляды?
– Только не надо меня успокаивать и опекать, месье. Я прекрасно понимаю чего вы добиваетесь.
– Ну, чего же именно?
Краска бросилась в ее лицо. Она покрошила омлет вилкой на куски и сказала:
– Вы пытаетесь задобрить меня, чтобы я не рассказала папе о браке.
Красивое лицо Доминика осветилось. Улыбаясь краешками губ, он пригладил седые волосы на виске и произнес:
– Лаура, ты шутишь!
– Вот уж нет. Теперь, когда Аллена нет, вы можете бояться только меня. Вы думаете, что, освободив Тима, и играя на моих чувствах, вы сможете меня заставить молчать? Вы глубоко ошибаетесь.
– Вот проклятье, – ухмыляясь, сказал Доминик. – Должно быть, теперь я должен опасаться гнева добродушного маленького купца?
– Мой папа не добродушный маленький купец. Он владеет целым островом.
– Oгo! Я просто в ужасе.
Лаура раздраженно оттолкнула тарелку и сложила руки на груди.
– Вы наверное себя считаете несгибаемым красным драконом?
Он приподнял здоровое плечо.
– Некоторые меня так называют.
– А они тебя никогда не называли самонадеянным?
– Пожалуй, даже слишком часто. Видишь ли, моя мать не научила меня покорности и смирению.
– Может быть, мой отец сумеет сделать то, что не удалось твоей матери.
– Я от всей души желаю ему удачи, Огонек.
– Прекрати так меня называть!
– Как хочешь, хотя это будет довольно трудно. Это имя так и вертится у меня на языке.
Лаура встала резко из-за стола, собираясь уходить. В это время корабль резко качнуло на волне, и девушка чуть не упала на постель у иллюминатора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103