«Я здесь».
– Я здесь, милая. – Он сел возде дивана и откинул волосы со лба. Он тоже испытывал облегчение, когда слышал ее голос, отвечал на эти звонки даже в такое необычное время, как он себе представлял, единственное время, когда она могла незаметно пробраться к телефону, не вызывая подозрений.
Их разговоры, торопливые, тайные, носили успокаивающий характер повтора. Она каждый раз расспрашивала его, во что он одет, что он ел на завтрак, в каком именно месте комнаты он стоит, что он будет делать днем, когда и с кем. А он спрашивал ее, выполняет ли она домашние задания и нравятся ли ей учителя. Они не заговаривали о тюрьме, о суде, о Джулии или об Энн.
– Вот что я тебе скажу, – зашептал Тед, хотя подслушивать было некому, – сделай вот что…
Эйли внимательно слушала и кивала пустому коридору.
В то же утро, позднее, Сэнди сидела на диване, разложив на коленях две газеты. Хотя было уже около полудня, она еще не причесывалась и не умывалась. Эйли стояла перед ней, и, глядя на ее осунувшееся лицо, думала, не заболела ли она – у нее под опухшими глазами лежали темные круги.
– Ничего, если я пойду поиграть к своей подруге, Джеки Джерард?
Сэнди подняла рассеянный взгляд.
– Где она живет?
– В трех кварталах отсюда.
– Ладно. Если подождешь минутку, я тебя провожу.
– Зачем, не надо. Я могу дойти сама.
– К трем часам вернешься?
Эйли кивнула. Она вышла в прихожую, сняла с вешалки свою куртку и тихо покинула дом, прежде чем это заметила Джулия, все еще строчившая что-то наверху в своем новом дневнике, прикрывая его согнутой рукой. Она прошла три квартала и на углу свернула налево.
Тед ждал ее возле светофора, сгорбившись за рулем. Увидев ее лицо, озабоченное и прелестное, исполнившееся облегчения, он быстро открыл дверцу машины. Она скользнула внутрь рядом с ним. Он нагнулся и поцеловал ее в висок, мягко пульсировавший, источая тревожащий клубничный аромат.
– Куда поедем, моя дорогая? В оперу? Или сегодня ты предпочитаешь сходить на балет?
– Папа…
– Па-а-а-апа, – передразнил он, и она засмеялась.
На самом деле выбор у них был невелик: его квартира, рестораны и детские площадки находились слишком на виду, были слишком опасны. С недавних пор Хардисон словно сжимался вокруг него, все сильнее и сильнее тесня его, преследуя своими глазами, языками и предубеждениями. Ему только не хватало попасться на нарушении запрета на свидание с детьми. Хотя Эйли и не знала о требованиях закона, она тоже понимала, что их встреча почему-то запретная, тайная. «Особая, – сказал он ей, – только для нас».
Они выехали за город и направились к окрестным горам. То и дело им попадались автомобили с пристроенными на крыше лыжами, переполненные смеющимися отдыхающими, которым требовался только снег. Проезжая мимо, Тед проклинал их.
Он повернулся к Эйли.
– Загляни под сиденье.
Она нагнулась, с трудом просунула руку под пружины и вытащила плоский сверток в блестящей бумаге в красно-белую полоску.
– Что это?
– Открой и посмотри.
Она осторожно развернула бумагу и нашла три бархатных ленточки – черную, темно-синюю и белую.
– Я подумал, они замечательно подойдут к твоим волосам.
Она прижала их к лицу, мягкие и яркие.
– Спасибо.
– Да на здоровье, моя дорогая. – Эта высокопарная пародия на ухаживание была новой, как будто он понимал, что на самом деле пытается добиться расположения дочери, завоевать ее, но при этом не может обойтись без самоиронии.
Эйли аккуратно разложила ленты на коленях и всю дорогу нежно поглаживала их.
– Ну, как идут дела в «Коррале О. К.»?
– Все в порядке.
– О'кей в «Коррале О. К.»?
Эйли фыркнула.
– Тебя кормят? Поят и выгуливают?
– Пап…
– Я серьезно. Как поживаешь, моя хорошая?
Она не ответила. Он глянул на нее, не останавливая машину. Ему была видна лишь ее голова, склоненная над лентами, она смотрела в окно.
– А Джулия? Как Джулия?
– Нормально.
– Вы с ней разговариваете?
– Конечно, разговариваем.
– Я имею в виду о том, что случилось.
– Нет, – осторожно ответила Эйли.
Тед кивнул.
– Знаешь, если тебе хочется о чем-то спросить, я тебе с удовольствием отвечу. Ты хочешь о чем-нибудь спросить меня?
Она чуть придвинулась к нему.
– Мы когда-нибудь будем снова жить с тобой?
– Надеюсь, дорогая. Но это зависит не от меня.
– А от кого это зависит?
– От суда. Если поверят, что это был несчастный случай, то мы сможем снова быть все вместе. Понимаешь?
Эйли кивнула.
Тед замедлил ход, когда они подъехали к подножию пологого холма. Он мог разглядеть пониже его вершины островерхую крышу укрытого в сосняке дома и дым, исходящий из трубы.
– Тебе хотелось бы жить здесь, наверху? – спросил он.
– Ты хочешь сказать, в этом доме?
– Нет, не в этом. В новом доме. В доме, построенном специально для нас. Разве это было бы плохо?
– А почему мы не можем просто вернуться домой?
– Так будет лучше, вот увидишь. Это будет наш новый дом.
– Когда?
– Как только все это кончится, дорогая.
Когда они отъехали, Эйли прижалась лицом к стеклу.
– Мне нужно возвращаться, – тихо произнесла она. – Я обещала Сэнди.
– Хорошо, дорогая. Только давай сначала сделаем остановку и купим мороженое.
Он развернулся на первой же удобной развилке, направился обратно к Хардисону и остановился возле приземистого невзрачного строения в нескольких милях от города. Они были единственными посетителями в этом захудалом магазинчике. Он купил для обоих мороженое в вафельных стаканчиках, плитку шоколада ей, кофе себе, и они съели все это в душной кабине автомобиля, слишком занятые лакомствами, чтобы разговаривать. Прежде чем ехать, он поплевал на платок и стер с подбородка дочери коричневые пятнышки, точно так же – он видел это тысячу раз, – как это делала Энн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108