21
На следующее утро Габриель и Шайна в платье, взятом у горничной и наспех подшитом по фигуре, покинули загородный дом и отправились в Лондон, в дом Уэзерфордов.
– Уэзерфорд? – переспросила Шайна, когда Габриель сообщил ей о цели их путешествия. – В дом маркиза Уэзерфорда на Гревилль-стрит?
– Нет, к старой маркизе – его матери – на Гросвенор-сквер. Ты знаешь ее?
Шайна пожала плечами.
– Слышала о ней. Мои родители не входили в круг ее друзей. А каким образом ты связан с нею?
Габриель, не отрываясь, смотрел на мирный сельский пейзаж, проплывающий за окном кареты.
– Это моя бабушка.
– Не может быть! – воскликнула Шайна.
До самого Лондона Габриель рассказывал Шайне историю своей жизни – историю, которой за всю жизнь поделился лишь с немногими знавшими его людьми. Рассказал обо всем – и о роковой, страстной любви отца, и о том, что родился незаконным сыном любовницы маркиза, и о смерти матери.
Когда он закончил свой рассказ, Шайна взглянула на него влажными глазами, тепло и сочувственно.
– Должно быть, тебе было тяжело видеть, как титул отца и его богатство уплывают в чужие руки.
Габриель усмехнулся.
– Я никогда не страдал от того, что меня не называют милордом и не кланяются мне до земли. Я сам всего добился в этой жизни. Сам взял от нее все, чего хотел.
– А как обстоят дела с Фокс-Медоу? – спросила Шайна, опасаясь, что место, куда везет ее Габриель, может оказаться небезопасным: ведь Габриель так и остается в глазах закона пиратом, приговоренным к смерти.
– Чарльз Иден, губернатор Северной Каролины, – мой друг, и он гарантирует мне безопасность. Так что пока о моем возвращении никто не будет знать. Нам ничего не грозит. Дом почти достроен, там вполне можно жить.
Затем они погрузились в молчание – Габриель замкнулся в себе, на него снова нахлынули воспоминания о суде и казни, и подозрительность снова овладела им. Никто из них не произнес ни слова, пока карета не остановилась возле особняка маркизы Уэзерфорд.
Габриель зашел внутрь, а Шайна, по его просьбе, осталась ожидать его в карете. Вскоре он вернулся, и они отправились на Сент-Мартин-стрит – туда, куда собиралась направиться Шайна в тот злополучный вечер, когда Демьен де Фонвилль обманом увез ее в свой мрачный замок.
Леди Саттон отвела Шайну в сторонку, желая поговорить с ней без свидетелей, в то время как вещи Шайны грузили в карету, где уже стояли сундуки Габриеля.
– Что все это значит? – удивленно спросила она. – Меня неожиданно приглашают в дом маркизы Уэзерфорд, и старая леди начинает расспрашивать меня о тебе, о Демьене и Йене. А теперь ты появляешься с Габриелем Сент-Джоном! Как я понимаю, вы собираетесь вернуться вместе в Америку? Ничего не понимаю…
– У меня нет времени, чтобы все объяснить, нам надо ехать, – ответила Шайна. – Скажу только: Габриель – тот самый человек, которого я любила, когда жила в Виргинии. И он был отцом ребенка, которого я потеряла.
– Но вышла-то ты за Йена, – напомнила Сара Саттон.
Шайна улыбнулась, видя замешательство подруги.
– Говорю же, что не все могу объяснить. Это слишком длинная история.
– Что ж, когда-нибудь ты мне все расскажешь. – Сара потянулась, чтобы поправить ленты на шелковом вишневом платье, в которое Шайна переоделась сразу же после приезда в дом леди Саттон. – В конце концов, не в этом дело. Вы вместе, и это главное. Я знаю, как ты любишь его, надеюсь, что и он отвечает тебе тем же. Да и как он может не любить тебя, если проделал такой путь, лишь бы найти!
– Он искал меня, чтобы… – Шайна запнулась, не желая говорить лишнего. – Сказать по правде, Сара, я сама не знаю, как он на самом деле ко мне относится. Надеюсь, что любит, но между нами стоит столько обид, столько недоверия. Не хочу даже загадывать, чем все у нас закончится!
– Не переживай! – успокоила ее Сара. – Время рассудит. Я желаю тебе счастья, желаю от всей души…
– Спасибо, – шепнула Шайна, обнимая подругу.
– Шайна? – окликнул ее Габриель. – Нам пора.
– Иду, – кротко ответила она, заговорщицки улыбнувшись на прощание леди Саттон. – Я напишу тебе, как только мы доберемся до Америки.
Шайна повернулась и молча пошла к выходу. Габриель ждал ее возле кареты и помог забраться внутрь. Лошади тронулись.
Окидывая прощальным взглядом Сент-Мартин-стрит, Шайна невольно подумала – увидит ли она еще когда-нибудь свою рыжеволосую красавицу-подругу. Может быть, и увидит, если только с ней ничего не случится.
Шайна постаралась забыть о своих грустных мыслях хотя бы на время – пока они с Габриелем ехали вдоль причалов, разыскивая «Кастл», отплывавший в Чарлстон, поднимались на борт…
– Кстати, а почему мы плывем именно в Чарлстон? – поинтересовалась Шайна, подходя вместе с Габриелем к каюте, на которой красовалась табличка: «Мистер и миссис Эдвард О'Мара».
– Это был ближайший рейс в Америку, – пояснил Габриель. – Правда, есть еще судно до Йорка, но не забывай – мне пока рискованно появляться в Виргинии.
Шайна принялась распаковывать дорожный сундук, внесенный слугами в каюту. В ней «супругам О'Мара» предстояло ютиться до самой Америки. Остальной багаж был снесен вниз и погружен в трюм.
Каюта была крошечной. Узкая койка в углу, маленький стол, над которым висела на цепи медная лампа, да плетеное кресло – вот и все ее убранство. Да, еще был закуток напротив двери, в котором стоял кувшин, таз для умывания и ночной горшок. Впрочем, и эти немногочисленные предметы обстановки почти не оставляли в каюте свободного места.
– А ты не мог оплатить две каюты? – тоскливо спросила Шайна, в очередной раз больно ударившись бедром об угол стола при попытке разминуться с Габриелем на пятачке между дверью и койкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100