Приходите сюда к двенадцати. Я буду вас ждать.
Следующие два дня стояла прекрасная погода, и я провел их, наслаждаясь Парижем, хотя меня не покидала мысль о том, что же дальше придумают в МИ-6. Когда я сидел на Елисейских Полях в лучах заходящего летнего солнца, потягивая пиво, мысль о том, что по просьбе МИ-6 меня арестует французская полиция, казалась просто фантазией. В МИ-6 не стали бы давать французской контрразведке DST возможность расспросить меня об операциях против Франции. Даже если бы они и арестовали меня, то по какому, собственно, обвинению? То, что я немного не дождался конца испытательного срока, не является основанием для экстрадиции. Но сверлящее ощущение неотвратимости повторного ареста ни разу не исчезло окончательно. Я понимал, что единственный способ противостоять МИ-6 - это связаться с журналистами. Я позвонил в "Санди тайме" и рассказал им историю моего побега. Дэвид Леппард, ведущий колонку расследований, уже был в Париже, работая над другой темой, и мы договорились пойти вместе в Посольство Новой Зеландии.
Было очень приятно после горячего и влажного уличного воздуха попасть в прохладный благодаря кондиционерам вестибюль отеля на бульваре Лафайет, где остановился Леппард. После двух звонков к нему в номер он спустился.
- Проклятый телефон барахлит, уверен, он прослушивается.
Я пропустил его слова мимо ушей. Меня забавляло, что даже опытный журналист, услышав пару раз потрескивание в телефонной трубке, воображает, что в его телефоне жучок.
Посольство находилось на улице Леонардо да Винчи, рядом с площадью Виктора Гюго, и мы поехали на такси. Фотограф из "Санди тайме" Аластер Миллер, вызванный для того, чтобы сделать снимки для статьи, уже ждал нас снаружи, когда мы подъехали. Даже неуклюжая французская контрразведка постеснялась бы арестовывать меня на виду у журналиста и фотографа. Мои опасения относительно сотрудников посольства Новой Зеландии полностью оправдались. Они изменили свой тон в третий раз.
- Мы получили новые инструкции из Веллингтона, - объяснила Оливер. - Вы сможете получить ваш паспорт только завтра.
Капитуляция посольства перед МИ-6 меня разочаровала. Я так разгорячился, что даже не слышал шуток Оливер, когда она прощалась с нами. На улице мне стало неудобно за свою грубость, и я решил вернуться и извиниться, но Миллеру не терпелось сделать снимки. Мы дошли до Трокадеро, потом повернули в другую сторону, где можно было сделать фотографии на фоне Эйфелевой башни, наскоро пообедали в открытом бистро, и затем Миллер принялся за работу. Вскоре вокруг нас собралась небольшая толпа, люди думали, что я какая-нибудь рок-звезда или известный футболист.
Мы закончили около половины третьего, вернулись тем же путем и вместе поймали такси на площади Виктора Гюго. Наблюдая, нет ли за нами слежки, мы с трудом прокладывали себе дорогу в медленном парижском движении. Я ничего не заметил. Проще было попросить таксиста высадить меня на вокзале Святого Лазаря, чем объяснять дорогу к отелю. Станция была на реконструкции, тяжелая защищающая от пыли пленка и леса, закрывающие знакомый фасад, сбили меня с толку. Озираясь в поисках другого опознавательного знака, я заметил темно-серый "фольксваген-пассат", припаркованный в ста пятидесяти метрах от меня. Похожую машину я видел возле стоянки такси на Трокадеро. Я не запомнил номер, поэтому не мог быть уверен, что это одна и та же машина, но это только усилило мое волнение. Я пошел вверх по Амстердамской улице, прошел вход в мой отель и купил бутылку "Эвиана" в ливанском магазине деликатесов. Дважды возвращаясь к своему отелю, слежки я не заметил.
Едва я закрыл за собой дверь и сел на узкую кровать, как в дверь постучали. Это был резкий, настойчивый стук властного человека, совсем не похожий на извиняющийся стук горничной отеля.
- Что вы хотите? - спросил я по-французски, не сумев скрыть подозрительность в голосе.
- Это администрация.
Голос звучал слишком воинственно, а кроме того, администрация воспользовалась бы внутренним телефоном, если бы им нужно было поговорить со мной. Я встал, глубоко вздохнул и повернул ключ в замке. Дверь распахнулась, будто от взрывной волны. Трое плотно сложенных мужчин влетели в комнату с криками "Полиция, полиция!", развернули меня и толкнули на пол, ударив головой о письменный стол. Сопротивляться было бесполезно. Мои руки были скручены за спиной, наручники врезались в запястья. Я был беспомощен, но удары все еще сыпались на затылок, пока от целенаправленного удара в ребра у меня не перехватило дыхание. Только когда я уже не мог двигаться, экзекуция закончилась. Меня подняли и бросили на кровать. Три лба нависли надо мной, победоносные ухмылки искажали их сердитые лица. Один сосал сустав пальца, который он поранил во время избиения. За ним стояли еще два полицейских с револьверами, нацеленными мне в грудь. Тот, что повыше, вроде был главным. Он взмахнул пистолетом, и бугаи втроем бросились обыскивать комнату.
- L'ordinateur, ou est Pordinateur (компьютер, где компьютер - фр.)? набросился он на меня.
Я показал на опрокинутый стол, рядом с которым на полу лежал мой ноутбук, раскрытый, но вроде целый. Один из парней поднял его, отряхнул, закрыл крышку и положил его в специальный пакет.
- Et le "Psion"? (а "Псион"? - фр.) - продолжил главный.
Я кивнул на прикроватный столик, и тот, что поранил палец, убрал карманный компьютер в другой пакет. Они молча собрали остальные мои вещи, как попало запихнули их в чемодан, попытались застегнуть застежку, а когда им это не удалось, стянули чемодан моим же ремнем, оставив одну штанину и полы рубашки болтаться снаружи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139