Почти отсутствовала в продаже или отпугивала ценами импортная электроника, зато потребительские товары собственного производства, особенно кожаные изделия и одежда, предлагались в огромных количествах. Не было недостатка и в магазинах, где можно было купить дамскую сумочку.
Стоя на оживленной улице и разглядывая магазинную витрину, я мысленно отругал себя за обещание купить Саре подарок. Она бывала иногда очень капризна, и передо мной встала крайне трудная проблема, что же ей выбрать. Так ничего и не решив, я повернулся и заметил, как такой же маневр совершил некий молодой человек, стоявший перед витриной, недалеко от меня. Он был среднего роста, круглолиц, чисто выбрит, голову его покрывала серая кепка, весь - воплощение серости. Настолько невзрачный, что это бросалось в глаза.
Через час, присев выпить чашку кофе в уличном кафе, я заметил того же парня в серой кепке, читавшего книгу в кафе на противоположной стороне улицы. Все это еще не означало, что за мной действительно приглядывали. Для окончательного подтверждения мне нужно было либо заметить его же еще несколько раз, либо дважды зафиксировать двоих разных соглядатаев. Два раза увидеть на улице одно и то же лицо можно в силу обыкновенного совпадения. Тем не менее, я решил соблюдать крайнюю осторожность.
Не могло быть и речи о том, чтобы отменить встречу с Обрадовичем из-за мало пока обоснованных подозрений, что за мной следят, но чуть обезопасить себя, изменив первоначальный план, показалось мне разумным. Уехать автобусом обратно в Будапешт я должен был на следующее утро, что оставляло для встречи весь нынешний день. Теперь же, столкнувшись с возможностью слежки и имея в подкрепление моей "легенды" столь ненадежные документы, оставаться в Белграде на ночь означало бы чересчур испытывать судьбу. Я принял решение уехать поездом, отходившим от центрального вокзала Белграда в 16.25. Этим я существенно урезал время, которое мог провести за обедом с Обрадовичем, но теперь это имело второстепенное значение. Я вскочил в одно из немногих такси, которые все еще попадались в Белграде, несмотря на дефицит топлива, и вернулся в "Интерконтиненталь", чтобы уложить вещи.
Мое беспокойство еще более возросло, когда Обрадович заявился на встречу со мной на новеньком красном "фиате-браво" с дипломатическими номерами, припарковав машину с большой помпой прямо на тротуаре.
- Какая у вас прекрасная машина, - заметил я, как только мы обменялись рукопожатиями. - Нужно иметь большие связи, чтобы приобрести такую.
- А без связей как бы я бензин добывал да еще и разъезжал свободно по Сербии, Боснии и Хорватии? - хвастливо заметил он.
В самом деле, только для дипломатических машин не существовало бензиновых ограничений, а для автомобильных поездок в Хорватию необходимы были дипномера одной из нейтральных стран. Однако как ему удалось добиться таких привилегий? Для этого действительно нужны были мощные связи. Может быть, слишком мощные.
За нашим продолжительным и дорогим обедом Обрадович с большим знанием предмета рассуждал о войне и положении в Боснии, но при этом даже близко не затронул тех тем, которые могли представлять интерес для моего ведомства, не рассказал мне ни о чем, что еще не было бы общеизвестно. Точно так же не было теперь в его поведении ни намека, что он готов для вербовки. Мой оптимистичный прогноз, что из него может выйти хороший агент, уже казался совершенно безосновательным, а лично для меня теперь важнее всего было закончить эту встречу и без проблем добраться до Соединенного Королевства. Только в 16.05 дело у него дошло до коньяка, и я счел возможным попросить счет. А несколько минут спустя, когда я уже в который раз нервно посмотрел на часы, он и выдал подобную взрыву бомбы реплику насчет устроенной мне "проверочки".
За порогом ресторана мы пожали друг другу руки, стоя у его машины, на которой чудесным образом не оказалось штрафной квитанции за неправильную парковку.
- Спасибо за роскошный обед, Бен, - сказал Обрадович неискренне.
- Я скоро дам о себе знать, - в тон ему солгал я.
Уже повернувшись к машине, он бросил через плечо:
- Счастливо тебе, - и это прозвучало так же фальшиво, как оправдания монаха, пойманного настоятелем в борделе. Я улыбнулся, закинул через плечо сумку и поспешил скрыться за углом.
До отхода поезда оставалось девять минут, когда я швырнул свою сумку на заднее сиденье грязного черного "фиата" и нырнул вслед за ней сам.
- На вокзал! - крикнул я таксисту. Увидев его непонимающий взгляд в зеркале заднего вида, я молча проклял себя за то, что не заучил перед командировкой хотя бы несколько сербскохорватских слов.
- Bahnhoff! - заорал я в надежде, что таксист из тех довольно часто встречающихся сербов, которые хотя бы чуть-чуть понимают немецкий. Взгляд водителя оставался пустым. Я выругался про себя еще раз, когда понял, что, как ни силюсь, не могу вспомнить соответствующего слова по-русски, заученного когда-то.
- Чуф, чуф, чуф. - Согнутыми в локтях руками я стал делать круговые движения, а потом подергал за воображаемую ручку гудка совсем в стиле "Кейси" Джонса. Водитель расплылся в улыбке, щелкнул переключателем механического таксометра и врубил первую передачу. Оставалось семь минут. Времени в обрез, но можно успеть.
Однако таксист, только что снявшись с ручника, тут же снова поднял рычаг вверх, потому что сзади с металлическим скрежетом подошел трамвай четыре вагона, заполненные пассажирами. Передний вагон преградил нам путь, да и сзади народ густо повалил через проезжую часть, выходя из трамвая и садясь в него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139