Это было мое второе рандеву с Обрадовичем. Двумя неделями ранее я прибыл из Лондона, чтобы встретиться с ним в том же кафе в центре Белграда. Санкции ООН против Сербии, введенные год назад, соблюдались жестко, и долететь до Белграда самолетом не было никакой возможности. Выход состоял в том, чтобы добраться до Будапешта, а остальные 370 километров до Белграда проехать за ночь автобусом. При нашем первом свидании Обрадович произвел впечатление многообещающего субъекта для вербовки. Свободный журналист, слегка за тридцать, выходец из межнациональной сербскохорватской семьи, он публично заявлял о своей нейтральной позиции в гражданской войне и упрямо называл себя "югославом" по национальности. Несмотря на свои антивоенные взгляды, он имел доступ в высшие военные и политические круги как Сербии, так и Хорватии. Он с большой готовностью схватил предложенный мною "гонорар за консультацию" в размере 500 немецких марок, а черты его припухшего лица выдавали страстишку к импортному вину, качественной пище и западным сигаретам: в условиях действия санкций все это было запредельно дорого, но я-то мог с легкостью удовлетворить его аппетиты. В Обрадовиче я увидел все классические характеристики хорошего агента: он был достаточно информирован, легко доступен для контактов и имел реальные мотивации для вербовки.
Когда после первой поездки я вернулся в Сенчури-хаус, Щеголь с большим напором порекомендовал мне как можно скорее опять отправляться в Белград и продолжить работу с Обрадовичем, который представлялся личностью, способной заполнить пробелы в разведывательных донесениях белградской резидентуры.
Мое второе путешествие снова началось с вполне заурядного перелета в Будапешт под именем Бена Пресли, независимого журналиста. При мне был фальшивый членский билет NUJ (Национального союза журналистов Великобритании), чековая книжка "Королевского шотландского банка" да кредитная карточка в бумажнике, а больше ничего, чтобы документально подтвердить мою "легенду". Хотя автобус под завязку был забит сербами и их огромными чемоданами, которые распирало от дефицитных в условиях санкций товаров, путешествие прошло спокойно, и я имел возможность поспать несколько часов...
...Вибрация, прокатившаяся по всему корпусу "Икаруса", когда водитель заглушил двигатель, мягко вывела меня из забытья. Я протер сначала свои глаза, потом запотевшее оконное стекло. Свет тускловатых люминесцентных ламп плохо справлялся с туманом и темнотой, но я сумел разглядеть, что мы стоим на венгеро-югославской границе. Было четыре часа утра, и все до единого места на парковке оказались заняты или маленькими и явно перегруженными легковушками марки "застава" или грузовичками, на плоских кузовах которых громоздились высоченные груды товаров, накупленных в Венгрии. Несмотря на неурочный час, на границе выстроилась длинная очередь сербов, дожидавшихся, чтобы им проставили штамп в паспорте. Водитель нашего автобуса что-то громогласно объявил и пустил по салону листок бумаги, подколотый к папке из плотного картона. Очевидно, это было нужно для пограничников. Когда пришла моя очередь, я увидел, что требуется указать фамилию и номер паспорта. Все еще полусонный, я начал было выводить печатными буквами свою настоящую фамилию, но спохватился, густо зачеркнул написанное и внес в список псевдоним. Никто не обратил на мою ошибку внимания, но этот не имевший никаких последствий инцидент заставил меня окончательно проснуться.
Всего через несколько минут внутрь автобуса взобрался сербский пограничник в плотном темно-синем плаще и с автоматом поперек груди. Он просмотрел наш список, прорявкал какой-то приказ - очевидно, чтобы мы приготовили паспорта - и начал проверку, двигаясь вдоль прохода. Я сидел ближе к передней части автобуса, и очередь до меня дошла скоро. Он бросил быстрый взгляд на мой паспорт, заметил, что он британский, и не говоря ни слова сунул его в карман плаща. Закончив проверку остальных пассажиров, он вышел, прихватив мой паспорт с собой. Я хотел возмутиться, но понял, что, совсем не владея языком, лучше промолчать и набраться терпения. Водитель недобро посмотрел на меня и сказал что-то явно язвительное на своем языке. Я предположил, что ему было ведено дожидаться, пока вернут мой паспорт. Шла минута за минутой, и мои попутчики начали уже нетерпеливо роптать, но в конце концов появился пограничник и протянул мне паспорт. Я наскоро проверил его и убедился, что никаких отметок в нем не проставили. Не приходилось сомневаться, однако, что все мои личные данные были теперь загружены в полицейский компьютер.
Остаток путешествия прошел без малейших проблем. После того как я занял номер в гостинице "Интерконтиненталь", у меня осталось время, чтобы принять душ и позавтракать, прежде чем я позвонил Обрадовичу. Он пожелал встретиться в 14.00 за обедом, и в моем распоряжении, таким образом, оказалось целое утро, чтобы проверить, нет ли за мной слежки. Щеголь говорил мне, что к сотрудникам белградской резидентуры соглядатаев приставляли редко, но это был еще не повод для благодушия. Сара просила привезти ей сумочку, так что я мог использовать посещение магазинов как возможность пустить в ход несколько приемов обнаружения "хвоста". Можно было медленно прогуливаться от одной кожевенной лавки до другой, подолгу пялиться на витрины, внезапно войти в магазин или выйти из него, неожиданно повернуть назад, то есть использовать все хрестоматийные уловки, не вызывая подозрений.
Несмотря на санкции, в торговых центрах Белграда было оживленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139