– Я понимаю, что ты пытаешься сделать, – сказала я, – вот только не думаю, что готова.– Да. Я понимаю. В любом случае, спасибо.Он повернулся, чтобы уйти. Я схватила его за руку.– Я не сказала – нет. Докажи мне.– Что?– Что я готова.Он придвинулся ближе, а может, мне только казалось. Такая уж у него была аура. Стоит тебе только прикоснуться, как она затягивает. Я почувствовала опьяняющую легкость, зараженная его энергией и убежденностью.– Это не имеет никакого значения, готова ли ты, – сказал он. – Ничто не остановит тебя, Джо. Ничто и никогда. Ты нужна мне, потому, что ты единственная из всех, кого я знаю, кто совершенно неспособен проиграть битву.Я почувствовала, как меня заливает румянец – не человеческий румянец, не в реальности, скорее все происходило на эфирном плане, а потом передавалось через капилляры и я сказала, проявляя скромность, возможно, большую, чем когда-либо в жизни:– Ну, ты знаешь не так уж много людей, Льюис. Твои коммуникативные способности – полный отстой.Он наградил меня долгой мягкой улыбкой.– Раньше ты так не думала.Эта улыбка вызвала в памяти схожую ситуацию. Сейчас это было не очень-то уместно, но вспомнить оказалось чертовски приятно. Грозовые молнии, освещающие все вокруг, два обнаженных тела, двигающихся в сладком жарком ритме, влажные от пота и желания, и чудовищная энергия, выделяющаяся в эту минуту….Не самый плохой способ потерять невинность, все продумано.– Итак, – сказал он, сдвинув брови. Между ними вновь обозначилась симпатичная морщинка, которую мне так захотелось разгладить пальцем. – Да или нет, Джо?Патрик, все так же сидя за столом, зашелестел газетой, переворачивая страницу, чтобы просмотреть колонку юмора.– Она согласна.Льюис даже не взглянул на него.– Точно?Я нырнула в эфир и подтолкнула к себе бутылочку из-под духов. Потом взяла ее со стола, вложила в его раскрытую ладонь и сжала вокруг его пальцы.– Считай, что так.
Удивительно, как много всего потребовалось для ритуала. Сначала мы ждали, пока Патрик закончит свой завтрак, который сейчас выглядел еще более омерзительно. Потом он вместе со своей газетой и неприличным халатом уплелся в другую комнату. Льюис и я поиграли в «О божечто-это-за-убожество-здесь?» – с Патриковской коллекцией дерьма и пришли к выводу, что большую часть всех этих вещей можно встретить только на третьесортной распродаже. Когда мой персональный Оби Ван появился снова, он выглядел серьезно, переодевшись для работы в брюки цвета хаки и черную шелковую рубашку. На шее у него поблескивала серебряная цепочка.Льюис вышел. Я посмотрела, как он уходит, потом обернулась к Патрику.– Одобрил ли происходящее Джонатан? – спросила я. Это была шутка. А может быть, и нет.Патрик бросил на меня откровенно оценивающий взгляд.– Джонатана не заботят детали производственного процесса, – сказал он. Его губы изогнулись в странной полуулыбке. – Уже нет. Хотя когда-то он, как бы это сказать, придерживался слишком авторитарного стиля управления.Я села на банановый диван, подтянула под себя ноги, устраиваясь поудобнее, и плотнее завернулась в пошлый леопардовый плед. В комнате было прохладно или, что более вероятно, холод шел изнутри меня.– Ты знаешь, об этом парне никто не торопиться ударяться в чрезмерную откровенность. Чем он занимается?– Джонатан? – Патрик высоко вздернул густые белые брови. – Ты отдаешь себе отчет, что твой вопрос совершенно идиотский?– Очевидно, нет.Брови сдвинулись снова, на этот раз хмуро.– Ты сможешь узнать историю всего и вся, если пожелаешь, Джоанн. Все, что для этого потребуется – немного сосредоточенности. Ты должна бы знать это. – Он выглядел прискорбно разочарованным мною. – Это ты расскажи мне о Джонатане.Он протянул руку и коснулся меня вытянутым пальцем прямо по центру лба. В меня словно врезался грузовик с цементом, идущий со скоростью восемьдесят миль в час.Голова взорвалась цветами, светом, хаосом, болью, гневом, яростью, холодом, бешенством.Джонатан вручил мне холодную запотевшую бутылку пива.Глаза Джонатана, темные и бесконечно глубокие, впервые встретились с моими.« Туда , – возник тихий шепот Патрика в моей голове. – Иди туда ».Он резко подтолкнул меня вперед, и я, потеряв контроль над собой, провалилась в хаос.Когда я вновь обрела опору – что бы ею ни служило в этом месте – я стояла на необработанном камне скалы, головокружительно высокой; вокруг, продувая меня насквозь, бушевали пронизывающие ледяные ветра. Мои длинные черные волосы развевались за спиной, словно боевое знамя.Здесь я выглядела иначе. Бледная, как снег, одетая в тонкое черное платье, облаком парившее на ветру.Я вздрогнула, осознав, что от падения меня отделяют какие-то дюймы. Гравитация пела во мне сладкозвучную песнь сирены. Я резко опустилась, припав к земле и положив обе ладони на холодный камень. Вспышка молнии окрасила небесное полотно в жаркий синий цвет.Далеко подо мной, глубоко внизу, на самом дне пропасти умирали люди.Я чувствовала это. Чувствовала каждую рану, слышала каждый вскрик, ощущала вкус каждой капли пролитой крови.– Когда закончил Давид разговор с Саулом, душа Ионафана прилепилась к душе его, и полюбил его Ионафан, как свою душу , – прошептал Патрик. Он был рядом со мной, надежный, ослепительно сияющий. Рядом, чуть выше него висело черное ледяное марево. – И хотя это не тот Джонатан и не тот Дэвид, которых ты знаешь, библейский стих остается верным. Если ты хочешь узнать что-либо о Джонатане, ты сможешь узнать это здесь. Здесь . Это был тихий шепот ифрита.Я смотрела вниз, дрожа, отчаянно желая уйти. Слишком много здесь было смерти, слишком много боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92