Только 13 октября летчики увидели впереди по курсу в легкой дымке Сиэтл. Здесь их ожидал сюрприз. Рядом с машиной пролетела целая эскадрилья американских легких самолетов, несших огромное полотнище, на котором было написано: «Привет советским летчикам!» А когда «Страна Советов» закачалась на волнах небольшого озерца в окрестностях Сиэтла, берега его усыпали восторженные люди, приветствующие наших летчиков.
Три последующих дня прошли в ликовании. Бесконечной чередой шли митинги, собрания, встречи, банкеты, ланчи. Рукопожатия, объятия, автографы. Пока наши ребята переносили «перегрузки» славы, на АНТ-4 установили колесное шасси, и 18 октября самолет взял курс на Сан-Франциско.
Двенадцать дней, которые были затрачены на перелет североамериканского континента, стали сплошным триумфом.
«Сегодня я большевик!» – в эмоциональном порыве объявил на многотысячном митинге мэр Сан-Франциско, преподнося нашему экипажу символический ключ от города. В петлице его костюма алела красная гвоздика.
Наступило 1 ноября. Шестаков выполняет широкий вираж над статуей Свободы и заводит самолет на посадку на аэродром Лонг-Айленда в 40 километрах от Нью-Йорка. Последовавший за этим митинг был особенно грандиозен. Десятки тысяч встречающих вынудили экипаж «Страны Советов» подняться на крышу ангара, в который был заведен наш самолет, и несколько часов подряд отвечать на приветствия, дарить улыбки и автографы. Приехал поприветствовать посланцев России Чарльз Линдберг, кстати тут же выразивший желание слетать на нашей машине.
Процитируем американский журнал «Авиэйшн»: США приняли группу воздушных визитеров. Они являются пионерами в двух отношениях. Они первые прилетели в Америку на аппарате тяжелее воздуха со стороны Азии. Они первые прилетели к нам из России... Экипаж самолета «Страна Советов», построенного в России, состоит из храбрых и опытных людей. Мы предполагаем изучить их самолет с интересом, как оригинальный продукт национальной авиапромышленности, о которой мы знаем очень мало. Мы рукоплещем их перелету. Мы искренни в нашем выражении надежды, что у гостей останутся приятные воспоминания о посещении западного полушария.
Доложив телеграммой правительству СССР о выполнении задания, наши летчики попросили разрешения продолжить свое путешествие на восток, пересечь Атлантику, Европу и завершить полет в Москве, выполнив при этом кругосветное путешествие. Разрешение получено не было. Отказ мотивировали ненадежностью моторов и не подходящим для перелета временем года: наступала зима.
Подведем некоторые итоги: от взлета в Москве до посадки в Нью-Йорке прошло 70 дней, из которых только 24 самолет был в небе. Остальное время ушло на пережидание плохой погоды, смену моторов и других частей самолета, ремонт. 21242 километра машина прошла со средней скоростью 146 километров в час. И это – исключая начальный участок, от Москвы до Омска, и конечный, над территорией США, – без навигационной и метеорологической помощи с земли. Совсем не без основания в авиационных кругах маршрут, проложенный «Страной Советов» над безлюдными просторами Сибири и Дальнего Востока, над пучинами угрюмого Тихого океана, стали называть «дикой трассой».
При отплытии экипажа в Европу на океанском лайнере «Мавритания» произошел забавный эпизод. Добравшись по палубам, коридорам, холлам и трапам поистине «музейной» красоты до своей роскошной каюты и погрузившись в мягкое кресло, Болотов вспомнил кабину своего самолета и мечтательно заметил: «Да, морские сообщения все-таки надежнее воздушных – стопроцентная гарантия!» Спорить с летчиком никто не стал. Однако его удивлению не было границ, когда, проснувшись утром, он увидел, что «Мавритания», вышедшая накануне в океан, опять пришвартована в нью-йоркском порту. Оказалось, что ночью лайнер столкнулся с грузовым паромом, получил пробоину в корме и вернулся для ремонта к своей пристани.
Более по поводу «гарантий» Болотов не философствовал.
БОЛЬШИЕ КРЫЛЬЯ МАЛЕНЬКОЙ СТРАНЫ
Теплая, слегка душная июльская ночь 1933 года. Многотысячная толпа заполнила, кажется, весь каунасский аэродром. К ожиданию большого торжества примешивается тревога... Распевно плывет над полем многоголосица:
Прилетает сокол в зеленую рощу,
Задевает крылом за сухую ветку.
И никто из поющих не знает, что в словах этой лирической песни слышится мрачное пророчество: нет уже в живых двух славных литовских пилотов Стяпонаса Дарюса и Стасиса Гиренаса, не коснутся травы каунасского аэродрома колеса ярко-оранжевой «Литуаники», покинувшей накануне нью-йоркский аэропорт Флойд Беннет, – исковерканные куски ее еще дымятся в ночном лесу близ местечка Солдин в шестистах километрах от Каунаса.
Задели крылом соколы за сухую ветку...
Большое было напряжение, с такой надеждой ждали люди,– вспоминал участник всенощного бдения на каунасском аэродроме профессор В. Жямканис-Ландсбергис. – Уже шли разговоры о том, что океан преодолен, казалось, все хорошо, и вдруг... Нет слов, чтобы передать, какое было разочарование, – просто боль.
Волна печали захлестнула всю Литву.
Кто же эти два летчика, шагнувшие в ночь с 16 на 17 июля 1933 года в бессмертие?
В чем-то их судьбы схожи. Оба родились на западе Литвы, оба, будучи мальчишками, оказались в Америке, куда их семьи уехали в поисках лучшей жизни. Там, за океаном, Дарюс начал работать рассыльным в авиационном магазине братьев Райт, учился в колледже, служил в армии. В 1920 году вернулся на родину, в Литву, и занялся одновременно многими видами спорта, в том числе авиационным: научился летать, освоил высший пилотаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100