Через девять дней после посадки летчик перебрался к реке Анадырь, находящейся всего в четырех километрах от места вынужденной посадки, а 29 июля, через 15 дней после аварии, Маттерна заметили проплывающие по реке чукчи и доставили его в свой поселок, в 20 километрах от Анадыря. Здесь его и нашли посланные на поиски пограничники. 31 июля С. А. Леваневский доставил Маттерна на своем самолете в город Ном на Аляске.
Вилли Пост безусловно знал обо всех этих попытках. Он решает улучшить свой же рекорд и 15 июля вновь берет курс на восток. На этот раз Пост летит один. Сделав две промежуточные посадки (в Берлине и Кенигсберге), 17 июля он прибывает в Москву. Прошло 49 часов. При путешествии с Гетти на этот участок перелета ушло 55 часов 35 минут.
Иркутск, Рухлово, Хабаровск. Почти в каждой точке посадки летчик тратит на отдых 2-3 часа. 21 июля машина Поста села в городке Флет на Аляске – вместо Фербенкса, куда он планировал долететь. Сильное переутомление дало себя знать: летчик даже не смог нормально посадить самолет, сломаны винт и шасси машины. Пока Пост отдыхал, починили его самолет, и 22 июля в полночь он приземляется в Нью-Йорке. Второй перелет вокруг Земли занял 7 суток 18 часов 50 минут. Почти на сутки летчик побил свой предыдущий рекорд.
После этих труднейших, но удачных кругосветных перелетов «одноглазый Вилли» увлекся скоростными полетами. Его главная идея заключалась в следующем: набрать после взлета большую высоту и лететь по заданному маршруту с большой скоростью. При этом возникают новые проблемы: надо, чтобы не только мотору «дышалось» легко в разреженном воздухе (для этого достаточно установить на него нагнетатель воздуха), но и чтобы летчик не страдал от холода и недостатка кислорода. Стремясь обеспечить если и не комфортные, то в крайнем случае нормальные с точки зрения физиологии условия, Вилли Пост сконструировал кислородный прибор, усовершенствовал его и в итоге изготовил специальный высотный костюм-скафандр для летчика-высотника. Первые эксперименты с этим костюмом дали весьма обнадеживающие результаты.
В марте 1935 года летчик решает, используя свой высотный костюм, перелететь из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк в субстратосфере, но когда до Нью-Йорка оставалось еще 560 километров, пришлось приземлиться в Кливленде: кислород был полностью израсходован. Скорость самолета, которая в обычных условиях достигала около 290 километров в час, на большой высоте выросла до 650 километров в час. 3290 километров от Лос-Анджелеса до Кливленда Пост пролетел за 7 часов 9 минут. Иными словами, средняя скорость полета составила 470 километров в час. Пост же поставил перед собой задачу долететь за 7 часов до Нью-Йорка.
Летчик решил использовать свой высотный костюм и для еще одного дальнего перелета – из Америки в Москву через Аляску и Сибирь. Этот маршрут Пост проложил через Чукотку, Нагаево, Якутск, Иркутск и далее – над Сибирской железной дорогой. Его сопровождал журналист Роджерс. К несчастью, этот перелет стал последним в жизни замечательного летчика. Что же случилось?
До Фербенкса самолет долетел без всяких приключений. Отсюда он улетел 15 августа 1935 года, но из-за отказа мотора сел в 22 километрах от мыса Барроу, вблизи поселка эскимосов. Устранив неисправность в моторе, Пост и Роджерс взлетели, но они не успели даже набрать высоту – снова отказал мотор. Машина врезалась в русло реки и разбилась на мелкие куски. Экипаж погиб.
ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ «МАКСИМА ГОРЬКОГО»
Революция. Гражданская война. Интервенция. Потрясшие Россию политические и военные катаклизмы резко разделили население страны в зависимости от общественного темперамента на две категории. В то время как одни, охваченные пафосом грядущего духовного и физического раскрепощения, обретения свободы, ради «сияющих вершин» бросались в пекло сабельных атак, лихих кавалерийских рейдов, покинув опостылевшие окопы мировой войны, бежали навстречу друг другу с трехлинейками наперевес и скакали с шашками наголо, шли в красные или белые, а то и просто в банды, другие бросали оружие, брели «до хаты», отплывали и отъезжали в эмиграцию, наконец, просто затаились в пассивном ожидании конца.
Судьбу России решили пришедшие к власти большевики. Завороженные лозунгами и мечтами о сверхсправедливом общественном строе россияне переключили свой энтузиазм на строительство светлого будущего. Родившаяся в боях кадровая Красная армия, и особенно ее авиация, хлебнув ветра вольности, долго еще почитала доблестями ухарство, браваду, неоправданный риск.
Один из лучших советских летчиков Михаил Михайлович Громов вспоминал: Тогда к пилотажу на высоте выше 100 метров относились снисходительно, чуть ли не с презрением. Лихость тогда воспевалась как храбрость. О летчиках отзывались только так: «Лихой пилот!» или «Трус»... Когда хоронили погибшего, над процессией летали сопровождающие его в последний путь самолеты, летали так низко, что струей воздуха от винта сдувало цветы, лежавшие на гробе... Тот, кто шел в авиацию, готов был к любым неожиданностям... В словах: «Я готов, я полечу!» – заключалось могучее самовнушение.Такие были времена на дворе.
Именно в те дни родилась ставшая на долгие годы расхожей фраза: там, где кончается порядок, начинается авиация. Потребовалось немало лет и много могил с застывшими винтами и сломанными крыльями на обелисках, чтобы доказать всю абсурдность и нелепость такого положения. Плата оказалась слишком дорогой.
Не рискуя впасть в преувеличение, заметим, что одним из самых драматических следствий воздушного ухарства была гибель самого большого в мире (разумеется, по тем временам) самолета «Максим Горький».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100