Инструктор велел ему критически прочесть Чижевского, а потом заставил и
сследовать собственные тайные образы космоса, ночи и материнского Чрев
а. Это был кошмар ночного полета на метле. Темные закоулки разума оказали
сь землями разрушения и ужаса, в которые он никогда ни за что не заглянет с
нова. Муза покинула его ради более светлых небес. Теперь он баловался про
зой Ч «Все, кто был в Иерусалиме до меня».
На этом задании будет время его как следует отшлифовать.
Его охватил свет. Вокруг стоял густой запах человеческих тел. Туда-сюда м
отались люди, как роящиеся пчелы, потерявшие вдруг свою королеву. Освежи
тели воздуха не справлялись с миазмами. Все, как в любом терминале, где ему
приходилось бывать.
В многообразии своем толклись здесь люди Ч атомы, танцующие согласно ри
туалам терминала. Калейдоскопическим хороводом мелькали цветные костю
мы десятков миров.
И небольшая мрачноватая группа заняла один из тихих омутов этого водово
рота людей. Там стоял длинный стол, а за ним полдюжины мужчин в желтовато-
белых, ничем не украшенных комбинезонах перебирали анкеты и вопросники.
В конце стола девица, обложившись кучей секретарских приспособлений, со
вала анкеты в уменьшающую машину. Девушка была бледной, со светлыми воло
сами до плеч. Мойше обратил на нее внимание, потому что волосы у нее были д
ля космонавтки необычно длинными.
А вот мужчины вполне отвечали стереотипу космонавта. Волосы у них были п
одстрижены ежиком не длиннее сантиметра. «Как в лагере для новобранцев в
первый день», Ч буркнул про себя Мойше.
Это были его новые работодатели. Те, кого он послан был предать.
Маленький и смуглый, Маус прошел мимо и подмигнул. Маус Ч мышь. Откуда у н
его такое прозвище, бен-Раби не знал. Знал только, что Маус носит его годам
и и ему оно нравится. Хотя по виду ему куда больше подошло бы Хорек. «Чудно
й мужик Ч мой напарник, Ч подумал про себя Мойше. Ч Но мы с ним сработали
сь Ч из-за симбиоза наших навязчивых идей. В некоторых областях».
Маус тоже был сумасшедшим коллекционером: почтовые марки тех времен, ког
да ими еще пользовались, монеты, бутылки, кружки, кованое железо Ч почти л
юбая старина. Только вот для чего они собирали коллекции Ч в этом они рас
ходились.
Бен-Раби занимался коллекционированием для отвлечения, для отдыха, для
самообразования. Маус же после последней побывки на Луне-Командной стал
неистовым архаистом. Коллекционирование стало для него способом уйти в
единство стилей Ч гештальт Ч минувшей жизни. Он по уши влюбился в двадц
атое столетие Ч последнее с таким широким спектром классовых, этническ
их и культурных различий.
Бен-Раби вообще не понимал архаистов. И держался о них мнения, по выражени
ю Мауса, ниже змеиной задницы.
Старые различия переменились. Ни раса, ни пол, ни богатство, ни стиль или м
анера речи не ставили теперь человека в изоляцию. Теперь предрассудки ве
ртелись вокруг происхождения и профессии, и земляне стали ниггерами век
а, а сотрудники Службы Ч аристократией.
Бен-Раби Ч под многими другими именами Ч знал Мауса уже годы. Но на само
м деле он этого человека не знал. Ни профессиональная связь, ни дружба не м
огли пробить защиту Мауса. Бен-Раби был землянином. Маус был уроженцем Вн
ешних Миров и сотрудником Службы в третьем поколении. Это был барьер, чер
ез который мало что могло просочиться.
Он стал смотреть на другие лица, отмечая замешательство, решимость, бесп
окойство. Многие из этих людей не знали точно, зачем они здесь. Но он искал
взглядом бесстрастных Ч тех, кто знал. Здесь должны быть конкуренты и со
перники.
Интерес Бюро к звездоловам был далеко не уникален. Тут небось половина ш
пионов…
Ч М-да!
Ч Простите?
Он обернулся. Рядом с ним остановилась маленькая синяя монахиня, удивлен
ная его восклицанием.
Ч Извините, сестра. Так, мысли вслух.
Улантидка поплыла прочь, озадаченно хмурясь Ч наверное, гадая, какой эт
о ум нужно иметь, чтобы мыслить неразборчивыми односложными словами. Бен
-Раби и сам нахмурился. Что случилось с людской потребностью в вере? Все з
накомые ему христиане были завоеванными инопланетниками.
Но любопытство его испарилось, когда он повернулся к этому тревожащему л
ицу.
Да, это была Мария, хотя изменилась она не меньше, чем он сам. Кожа, волосы и
глаза у нее стали куда темнее. Она потолстела на двадцать фунтов, и многое
другое тоже переменилось. Эти изменения были более тонкими, но он ее все р
авно узнал. Она не могла скрыть свою манеру двигаться, говорить, слушать.

Мелькнула мысль, что особенно хорошей актрисой она никогда не была. У нее
был другой талант, необходимый в их общей профессии. Она выживала в любых
обстоятельствах.
Она перехватила его взгляд. У нее на миллиметр приподнялись брови, потом
сосредоточенно сдвинулись. И появилась зловещая стальная улыбка. Она ег
о тоже узнала.
Интересно, насколько ее понизили после оглушительного провала на Слома
нных Крыльях? Во что ей это обошлось, помимо жестокой и медленной смерти е
е детей?
У Мойше между лопатками побежали ледяные мурашки. Наверняка она планиру
ет, как сравнять счет, А она кивнула Ч вежливо, чуть заметно.
Вселенная огромна. Никак не могло быть неизбежным, чтобы они вообще хоть
когда-нибудь столкнулись снова. В голове у него была гулкая пустота и ни о
дной разумной мысли.
Ничто в мире не могло потрясти его сильнее, чем встреча с ней;
Он ее не испугался. Или испугался, но не в том смысле, чтобы покрыться холо
дным потом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13