Свидетель господин Буко Сус:
"Моя фамилия Сус, имя Буко. Число исполнившихся лет — пятьдесят два. Вероисповедание — католическое. Женат. Имею дочь двадцати девяти лет, проживающую при мне. Уроженец города Тубероза. В Бакбуке проживаю три с половиной года. По профессии маклер и частный ходатай по судебным делам. Под судом был дважды. Оба раза оправдан по недостатку улик.
По существу дела о покушении на Манхема Бероиме имею сообщить следующее: с пострадавшим лично не знаком, но неоднократно слыхал отзывы о нем, как о в высшей степени приличном, воспитанном и жизнерадостном молодом человеке. Ни с доктором Попфом, ни с господином Санхо Анейро не знаком. С членами семьи пострадавшего познакомился сегодня в доме доктора Лойза.
Сегодня же днем я впервые увидел пострадавшего в Центральном сквере и был свидетелем того, как доктор Попф пытался его задушить. Слышал я также и слова Санхо Анейро: «То, что он заслужил, от него не уйдет». Сего числа, около сорока минут десятого, возвращаясь по улице Всех Святых из ресторана «Золотое руно», который я изредка посещаю, я в темноте наткнулся на валявшегося в бессознательном состоянии Манхема Бероиме. Метрах в ста слышались чьи-то быстро удалявшиеся шаги. Однако я не решился броситься за неизвестным или неизвестными в погоню, так как боялся, что пострадавший может истечь кровью. При помощи выбежавших на мой крик жителей ближайших домов, мне удалось немедленно доставить раненого к доктору Лойзу, который и оказал ему срочную медицинскую помощь…
Больше к своим показаниям ничего добавить не могу".
Пришедший поздно ночью в сознание Манхем Бероиме сообщил бессменно дежурившему у его изголовья следователю, что за несколько мгновений до того, как ему были нанесены ранения, он услышал за своей спиной чьи-то осторожные шаги, и неизвестный голос громким шепотом произнес:
— Не медлите, доктор. Кто-то идет!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, из которой читатель может узнать о дальнейшей судьбе Аврелия Падреле
Пятого сентября под вечер Падреле-младший вернулся из Города Больших Жаб в Бакбук.
Уже на вокзале на него обрушилось известие об аресте Попфа. От аптекаря Бамболи, к которому он обратился, как к ближайшему соседу доктора, он узнал некоторые подробности того, что произошло в богатое событиями воскресенье третьего сентября. Приходится отметить, что оба они, и аптекарь, и Падреле, сохранивший в тайне свою фамилию и знакомство с доктором Попфом, произвели друг на друга самое неважное впечатление. Особенно не по душе показалось скромнейшему Моргу Бамболи высокомерие приезжего незнакомца и сквозившее в каждой фразе презрение не только к своему предупредительному собеседнику, но и к самому Попфу. К тому же, Аврелий Падреле не считал нужным скрывать, что он отнюдь не убежден в невиновности доктора.
— Это чертовски самоуверенный и неуравновешенный человек, — сказал он. — Такой человек в припадке гнева способен на все.
— Даже сжечь свой дом с лабораторией и всеми своими научными записями?! — негодующе воскликнул Бамболи.
При этих словах Аврелию Падреле вдруг стало дурно. Он рухнул на пол и очнулся только тогда, когда перепугавшийся аптекарь ткнул ему под нос объемистую бутыль с нашатырным спиртом.
Господин Бамболи помог Аврелию подняться на ноги и усадил на стул.
— Со всеми записями? — переспросил Падреле. — Вы уверены, что все его записи тоже сгорели? Может быть, их успела забрать полиция?
— Она прибыла после пожарной команды, а уже пожарной команде, собственно, нечего было делать.
— Так-так-так! — лихорадочно бормотал Падреле, глядя сквозь Бамболи, словно тот был стеклянной деталью аптекарского оборудования. Он зажал свои большие гладкие ладони между стиснутых колен и, монотонно раскачиваясь, повторял: — Так-так-так! Так-так-так!
Бамболи с недоумением смотрел на своего странного, неприятного гостя. Кто он такой? Почему он так спокойно относится к трагической судьбе несчастного доктора и так близко принял к сердцу известие о гибели его записей? Выпустят доктора из заключения, и он отлично восстановит свои записи. Главное, чтобы его оправдали от этих чудовищных обвинений и выпустили на волю. Аптекарь молчал.
Но вот незнакомец перестал раскачиваться. Он спросил:
— А вы не знаете, где мне найти госпожу Попф?
— Возможно, у госпожи Гарго, — поспешно ответил Бамболи. — Если только она уже не уехала… Она собиралась сегодня же уехать к родителям…
На этот раз правдивый аптекарь говорил неправду. Он знал, где находится Береника. Она вернулась в Бакбук за несколько часов до Падреле и сидела в обществе аптекаря и его супруги в их темноватой и тесной столовой, когда, взглянув в окно, заметила Аврелия, выходившего из машины. Сейчас, когда она так остро переживала судьбу своего мужа и томилась мучительным чувством раскаяния, Аврелий Падреле был ей более отвратителен, чем когда бы то ни было. Она не сомневалась, что он прибыл в Бакбук специально за нею.
— Ради бога! — обратилась она к аптекарю. — Если этот человек будет спрашивать про меня, скажите, что вы не знаете, где я… что ушла к госпоже Гарго… Или, еще лучше, что я уехала к своим родителям…
И у вдовы Гарго, принявшей господина Падреле весьма холодно и настороженно, он не узнал ничего утешительного. Судя по всему, документы и фотографии, которые должны были помочь ему вернуть себе имя, состояние и брата, действительно погибли в огне. Обращаться за справкой к сидевшему в тюрьме доктору Попфу было делом не только хлопотливым, но и явно бесполезным. Какое значение мог иметь в таком серьезном деле, как возвращение половины богатств фирмы «Братья Падреле и Кш», ничем не подтвержденный документ за подписью человека, сидящего в тюрьме по обвинению в тяжелом уголовном преступлении?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108