КТ почти всегда включают момент изменения ранга сопоставляемых элементов: он повышается или понижается. Вот пример резкого понижения:
Слова - хамелеоны,
Они живут спеша,
У вас свои законы,
Особая душа.
Они спешат меняться,
Являя все цвета;
Поблекнут - обновятся,
И в том их красота.
Все радужные краски. Все, что чарует взгляд, Желая вечной сказки, Они в себе таят.
И сказка длится, длится
И нарушает плен.
Как сладко измениться,
Живите без измен!
К.Д. Бальмонт. Слова - хамелеоны
Иногда повышение и понижение могут сочетаться, как в следующем рассуждении об эволюции материи:
Все вначале просто, потом сложно, потом вторично упрощается, сперва уравниваясь внутренне, а потом еще более упрощаясь отпадением частей и общим разложением, до перехода в неорганическую "Нирвану".
К. Леонтьев. Византизм и славянство.
Леонтьев (по образованию врач) нередко прибегает к банальному сравнению общества с организмом (кстати, то же самое делает его последователь - Л.Н. Гумилев), и это можно трактовать как понижение ранга. Но метафора "неорганической "Нирваны" - то есть одухотворение косного вещества - это, безусловно, возвышенный образ.
Видимо, повышением статуса следует считать сравнение живых существ с артефактами - созданий природы с созданием человеческих рук, то есть тем, чего природа сотворить не может, - особенно если артефакты обладают высокой социальной значимостью. Напр., Ю.К. Олеша, "на старости лет открывший лавку метафор, восторгался образом И.Л. Сельвинского, сказавшего о тигре: "Ленивый, как знамя":
(...) это блистательно, в силу Данте. Чувствуешь, как (...) поэт, увидев много красок, чувствовал, что есть еще... еще есть что-то. Глаза раскрывались шире, и в действительно жарких красках тигра, в его бархатности поэт увидел "ленивое знамя".
Ю.К. Олеша. Ни дня без строчки
Примером повышения можно считать и осмысление реальных явлений или материальных артефактов через духовные ценности, продукты ментальной деятельности:
Как и слова, вещи имеют свои падежи. Чернышевский все видел в именительном
В.В. Набоков. Дар
Перенос может осуществляться и между явлениями одного порядка -например, природными феноменами. Вот определение Луны:
Жемчужина небесной тишины
На звездном дне овьюженной лагуны!
М.А. Волошин. Lunaria
(сопоставляются море и небо, низ и верх, глубина и высота; "материализации" этих понятий - жемчужина и Луна). В другом тексте, глядя на землю, глаз Луны
Видит: радуг паутина
Почернела, порвалась.
В малахиты только тина
Пышно так разубралась
И.Ф. Анненский. Конец осенней сказки
КТ здесь подчеркивают непрочность красоты и прочность, твердость далеко не прекрасного.
Сравниваться могут и артефакты или произведения искусства:
Ты, словно незаконченная ода,
В суровом высечен известняке
Бен. К. Лившиц. Баграт
- речь идет о грузинском храме.
Для художественной литературы типично осмысление человека через призму иной эпохи, другой социокультурной среды:
Проста моя осанка,
Нищ мой домашний кров.
Ведь я островитянка
С далеких островов
М.И. Цветаева
Аналогичный образ, но более откровенно "окультуренный":
Толпа всегда толпа! В толпе себя не видно;
В могилу заодно сойти с ней не обидно;
Но каково-то тем, кому судьба - стареть
И ждать, как подрастут иные поколенья
И окружат собой их, ждущих отпущенья,
Последних могикан, забывших умереть!
К.К. Случевский. Будущим могиканам
Сонет Случевского посвящен людям, не растратившим высоких нравственных ценностей и потому "дико" смотрящимся на фоне воинствующего и торжествующего бесстыдства.
Образ, противоположный по значению, но тоже передающий смысл "архаичности" писателя, не вмещающегося в свою эпоху:
Я - конквистадор в панцире железном
Н.С. Гумилев.
И, наконец, в художественных текстах сильный эффект производят комплексы КТ - например:
И пред царевичем знакомый призрак встал,
Как воплощенный гнев, как мщение живое ...
Угрозой тайною пророчило былое:
"Не может он простить! Не для того он звал!
Нещадный, точно смерть, и грозный, как стихия,
Он не отец! Он - царь! Он - новая Россия!
П.Д. Бутурлин. Царевич Алексей Петрович в Неаполе
Этот вихрь образов передает хаос мыслей героя. Неясно, кто или даже что - царь Петр I. Это лишь сумбурные мазки, из которых слагается только намек на образ. Петр ужасен, потому что неопределим. Особая экспрессивность текста проявляется в том, что, стилизуя эстетику XVIII в., автор использует не столько метафоры, сколько аллегории. В отличие от метафоры, аллегория эмблематична, тривиальна, сравнительно бедна смыслом, а главное стабильна. Царевич Алексей, пытаясь хоть как-то осмыслить свое драматическое положение, ищет каких-то устойчивых понятий, но ясности не достигает, все рушится.
Некоторые поэты используют композиционный принцип ревю, нанизывая один образ на другой. Эти образы идут потоком, создавая впечатление детального, разностороннего, может быть, даже исчерпывающего раскрытия темы:
Не то копыт, не то лопат
Стук: о косяк - костыль.
Земля была суха, как склад,
Почуявший фитиль! (...)
Осточертевшая лазорь
(С нее-то и ослеп
Гомер!)
... была суха, как соль,
Была суха, как хлеб
Тот, не размоченный слезой
Паек: дары Кремля.
Земля была - перед грозой
Как быть должна земля (...)
Безостановочный - не тек
Пот: просыхал, как спирт.
Земля была суха, как стог,
Была суха, как скирд.
Ни листик не прошелестит
Флажок повис, как плеть.
Земля была суха, как скит,
Которому гореть.
М.И. Цветаева. Перекоп.
Цветаева максимально концентрирует семантику сухости и подводит читателей к мысли о неизбежности пожара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47