Они понятны лишь сперва,
Потом значенья их туманны.
Их протирают, как стекло,
И в этом наше ремесло.
Д.С. Самойлов. Слова
Лексико-семантические группы
Синонимия
С синонимией связана прежде всего проблема лексического богатства. К.И. Чуковский писал о плохих переводчиках: "Запас синонимов у них скуден до крайности. Лошадь у них всегда только лошадь. Почему не конь, не жеребец, не рысак, не вороной, не скакун? Лодка у них всегда лодка, и никогда не бот, не челнок, не ладья, не шаланда... Словесное худосочие надо лечить. Конечно, если болезнь запущена, окончательное выздоровление едва ли возможно. Но все же мы должны озаботиться, чтобы анемия приняла менее тяжелую форму, а для этого (...) следует изо дня в день пополнять свои скудные запасы синонимов. Даль - вот кого (...) нужно читать, а также тех русских писателей, у которых был наиболее богатый словарь: Крылова, Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Сергея Аксакова, Льва Толстого, Тургенева, Лескова, Чехова, Горького"8.
Это замечание относится не только к переводу, а, разумеется, к литературному творчеству вообще. Кстати, сам Чуковский подает пример словесного разнообразия, употребив синонимы "худосочие" и "анемия". Вот на них и остановимся. Только ли во избежание повторения прибегает к ним автор? У них явно общий референт, т. е. явление действительности: бедный словарный запас литераторов. Но одинаковы ли значения этих слов? Их стилистическая принадлежность различна: первое слово разговорное, второе - ярко книжное. "Худосочие" функционирует в сфере бытового общения. Худосочным называют человека, имеющего болезненный вид, но не обязательно больного. "Анемия" медицинский термин. Это однозначная болезнь, название которой синонимично не "худосочию", а "малокровию" (возможно, разница между двумя последними словами состоит в том, что первое отражает более отсталые медицинские взгляды - учение Галена). У "худосочия" и "анемии" общий референт, но разные денотаты - представления об этом референте. О "худосочии" автор говорит, пока рассуждает на житейском уровне, "анемия" возникает в "медицинском" контексте - точнее, в контексте медицинской метафорики. "Худосочие" может быть просто недостатком, "анемия" - уже несомненное "заболевание".
Чуковский сетует, что у "худосочных" писателей лодка всегда лодка, но никогда не бот, не челнок, не ладья, не шаланда. Это, вероятно, следует понимать так, что они называют лодками боты, челноки, шаланды и ладьи, поскольку все эти слова можно заменить "лодкой", но не наоборот. Кроме того, данные слова не взаимозаменяемы: "шаланда" - не то же, что "ладья" и т.д.
Синонимы различаются объемом значений, контекстом функционирования, стилистической окраской и некоторыми другими факторами: "У синонимов тождественны не значения, а потенциальные референты"9. В сущности, наша дисциплина - это наука о синонимии. Настоящий стилист -тот, кто из многих вариантов выбирает оптимальные для данного контекста. Настоящий стилистик (т.е. ученый) - тот, кто умеет обосновать выбор, сделанный другими. Ш. Балли во "Французской стилистике" разрабатывает метод идентификации, т.е. замены стилистически значимой единицы ее нейтральным синонимом с последующей оценкой возникших при этом информационных потерь.
Очень выразительно бывает сопоставление или противопоставление синонимов в общем контексте - напр.:
Бросит сын мой - дряхлой Европе (Богатырь - здесь не у дел):
- Как мой папа - на Перекопе
Шесть недель - ежиков ел!
Скажет мать: - Евшему - слава!
И не ел, милый, а жрал!
Тем ежам - совесть приправой.
И поймет - даром, что мал!
М.И. Цветаева. Перекоп.
Как известно, Цветаева была апологетом белого движения и царской семьи. Поэма "Перекоп" типична в этом отношении. При оценке таких произведений трудно сохранить объективность. Конечно, и на них лежит печать цветаевского гения, однако, на наш взгляд, их художественность сильно подавлена идеологией и еще больше - экзальтацией. По мнению автора этих строк, процитированный фрагмент небезупречен с точки зрения вкуса. Крайне выспренняя манера сочетается с сентиментальностью и грубым просторечием, которое, по-видимому, должно говорить о нечеловеческих условиях, в которых шли и сражались защитники Перекопа. Отталкивающие подробности отталкивающие других - для Цветаевой оказываются наиболее привлекательными. Герои должны утратить человеческий облик - и стать святыми, подобно святым, которые во славу Всевышнего поедают собственных паразитов, запивая это гноем, собранным с язв (срав. у Цветаевой: "Евшему - слава!" - евшему не что-нибудь, и ежей, как подвижники). Добавим, что когда Цветаева не пыталась создавать апокрифы, там более - на проблематичном материале, тогда у нее получались образцы и высотой поэзии, и высокой риторики (напр., "Челюскинцы").
В той же поэме Цветаева употребляет те же синонимы в другом контексте:
Не ем глазами - жру
Русь.
Просторечный вариант не только передает крайнюю интенсивность чувства, но еще и разрушает подобострастный, "лакейский" фразеологизм "есть глазами": фанатичная любовь к России далека от рабского обожания, от идолопоклонства. Тонкость этого цветаевского глагола состоит в том, что упомянутый "холопский" оборот существует и в другом, более семантически интенсивном, варианте - "пожирать глазами", выражающем гораздо большую степень раболепия. Здесь происходит уже отказ от собственного "Я" и полное подчинение чужой воле. Цветаева парадоксальным образом движется в этом направлении, но приходит к духовному раскрепощению, отказываясь, по сути, не от одного, но от двух клишированных оборотов и предпочитая свой собственный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47