ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
осязательные стимулы — различные гладкие или шероховатые предметы, которые можно дать подержать пациенту. Мы также используем повышенную внушаемость больных, возникающую в таких состояниях, для словесного воздействия, предлагая и убеждая, добиваясь возможности для них измениться. Результаты настолько многообещающи, что мы уже думаем о том, чтобы устраивать специальные курсы для деловых людей, которые могут потратить на занятия только выходные».
То, о чем рассказал Хоффер, стало известно под именем психоделической терапии. Обычная же терапия, в которой использовались небольшие дозы наркотика, называлась психолитической терапией. Возникли споры о том, необходимо ли использовать такие большие дозы за один раз. «Я начинаю работу с пациентом с небольших доз, затем постепенно увеличиваю дозировку и работаю над проблемой, пока мы не доберемся до сути, — сказала Бетти Айзнер. — Таков мой метод». «Семьдесят пять процентов пациентов сами дойдут до сути, если им дать достаточно ЛСД», — парировал Хоффер. Всех немного смущал мистический подтекст дискуссии. И, кстати, что подразумевал голландец ван Рийн, когда говорил, что хотел бы «изменить нечто в человеческой личности»?
Кроме того, здесь прозвучало множество историй. Врачи рассказывали об удачных побочных эффектах, которые они иногда внезапно наблюдали у пациентов. Например, когда спустя две-три недели после окончания ЛСД-терапии один пациент внезапно сообщил: «О, и головная боль тоже прошла». «Какая головная боль?» — спросили у него. «Головная боль, я мучился ею лет десять-пятнадцать», — отвечал больной. Бетти Айзнер рассказала, как она однажды «путешествовала» в течение трех дней. Это было вполне терпимо, потому что «путешествие» было удачным. Если бы это было по-другому, кто знает, что с ней могло случиться. Другие вспоминали, как у некоторых людей состояние ЛСД иногда спонтанно возвращалось — первая ласточка того, что впоследствии станет известным как «флэшбэк». Один врач рассказал про пациента, который заново пережил ЛСД-трип, спустя приблизительно пять лет после того, как он принимал наркотик. Но другие подвергали сомнению концепцию «флэшбэка».
Только потому, что кто-то пережил под ЛСД диссоциативные переживания, последующие диссоциативные переживания нельзя непремено приписывать ЛСД. Это как раз случай «post hoc ergo propter hoc», — сказал кто-то.
Было достигнуто и понимание некоторых вещей. Наиболее важным оказалось осознание той важной роли, которую играет группа и окружающая обстановка. Большинство врачей давно уже пришли к выводам, что ЛСД усиливает влияние окружающей обстановки, но только теперь они начинали понимать, что и их собственная личность, и собственные профессиональные предположения также влияют на происходящее под ЛСД. Артур Чандлер, например, заметил, что его партнер, Мортимер Харт-ман, всегда испытывал под ЛСД сильные сексуальные фантазии. Но сам Чандлер никогда не испытывал ничего подобного, а скорее переживал тенденции к паранойе. По мнению же Бетти Айзнер, паранойя возникает под ЛСД крайне редко.
Но в основном конференция поставила множество новых вопросов, привлекших общее внимание. Каким образом ЛСД «ликвидирует» защитную реакцию человеческой психики? Открывает ли это определенные терапевтические возможности? И как врач может их использовать? Почему некоторые люди не способны войти в психоделическое состояние или испытывать интегративный опыт? Что делать с той четвертью испытуемых, на которых ЛСД вообще почти не действует? Но главное — действительно ли это мудро: ускорять терапевтический процесс, сокращая его до одной ЛСД-сессии? Когда выяснилось, что решение этих вопросов откладывается, поднялся Сидней Коэн и заявил, что собирает данные о побочных эффектах и неблагоприятных реакциях на ЛСД и будет благодарен за любую информацию, которую ему предоставят.
Казалось, что исследования ЛСД ждет яркое будущее. Однако уже тогда можно было заметить, как начинают приходить в движение силы, которые превратят то, что казалось сложной, но в конечном счете разрешимой научной проблемой, в сложную и, очевидно, неразрешимую социальную проблему.
2. ВЫХОДЯ ЗА РАМКИ
«ТЫ ГОТОВ БЫЛ ТАНЦЕВАТЬ ВЕСЬ ДЕНЬ НАПРОЛЕТ»
Чак Берри «Long live rock-n-roll»
Глава 9. ПЛЕТЯСЬ К ВИФЛЕЕМУ
Вероятно, к любому десятилетию можно применить фразу Диккенса: «то было самое лучшее время, то было самое худшее время», но в 1950-е годы этот парадокс проявился с удивительной силой. Это было время быстрого экономического роста, время многочисленных изобретений; но одновременно в духовной сфере это был период, полный тревог и опасений, десятилетие, когда слишком активный интерес к Достоевскому мог рассматриваться как симпатии к международному коммунистическому заговору со всеми вытекающими отсюда последствиями Это было десятилетие Ричарда Никсона и Мэрилин Монро, водородной бомбы и Элвиса, верноподданнических клятв и «Плейбоя». Чтобы уловить некоторые характерные черты, можно прибегнуть к данным статистики, в которых проявились присущие тому времени яркие контрасты. С одной стороны — тысячи карьер, загубленных «директивой 10450» Эйзенхауэра (который уволил с государственной службы не только тех, кого подозревали в сочувствии коммунистам, но и всех, кто страдал алкоголизмом, наркоманией, сексуальными отклонениями, психическими заболеваниями или даже просто состоял в нудистском клубе). С другой — 4,4 миллиона автомобилей, проданных в 1955 году, или 41 тысяча мотелей, открытых в 1957-м, или 50 биллионов бутылок кока-колы, выпитых в 1959 году.
Только в одной сфере цифры внешнего преуспевания и показатели внутреннего страха сливались воедино — в объемах продаж транквилизаторов, которые выросли с 2,2 миллиона долларов в 1955 году, когда появился милтаун, до 150 миллионов долларов к 1957 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
То, о чем рассказал Хоффер, стало известно под именем психоделической терапии. Обычная же терапия, в которой использовались небольшие дозы наркотика, называлась психолитической терапией. Возникли споры о том, необходимо ли использовать такие большие дозы за один раз. «Я начинаю работу с пациентом с небольших доз, затем постепенно увеличиваю дозировку и работаю над проблемой, пока мы не доберемся до сути, — сказала Бетти Айзнер. — Таков мой метод». «Семьдесят пять процентов пациентов сами дойдут до сути, если им дать достаточно ЛСД», — парировал Хоффер. Всех немного смущал мистический подтекст дискуссии. И, кстати, что подразумевал голландец ван Рийн, когда говорил, что хотел бы «изменить нечто в человеческой личности»?
Кроме того, здесь прозвучало множество историй. Врачи рассказывали об удачных побочных эффектах, которые они иногда внезапно наблюдали у пациентов. Например, когда спустя две-три недели после окончания ЛСД-терапии один пациент внезапно сообщил: «О, и головная боль тоже прошла». «Какая головная боль?» — спросили у него. «Головная боль, я мучился ею лет десять-пятнадцать», — отвечал больной. Бетти Айзнер рассказала, как она однажды «путешествовала» в течение трех дней. Это было вполне терпимо, потому что «путешествие» было удачным. Если бы это было по-другому, кто знает, что с ней могло случиться. Другие вспоминали, как у некоторых людей состояние ЛСД иногда спонтанно возвращалось — первая ласточка того, что впоследствии станет известным как «флэшбэк». Один врач рассказал про пациента, который заново пережил ЛСД-трип, спустя приблизительно пять лет после того, как он принимал наркотик. Но другие подвергали сомнению концепцию «флэшбэка».
Только потому, что кто-то пережил под ЛСД диссоциативные переживания, последующие диссоциативные переживания нельзя непремено приписывать ЛСД. Это как раз случай «post hoc ergo propter hoc», — сказал кто-то.
Было достигнуто и понимание некоторых вещей. Наиболее важным оказалось осознание той важной роли, которую играет группа и окружающая обстановка. Большинство врачей давно уже пришли к выводам, что ЛСД усиливает влияние окружающей обстановки, но только теперь они начинали понимать, что и их собственная личность, и собственные профессиональные предположения также влияют на происходящее под ЛСД. Артур Чандлер, например, заметил, что его партнер, Мортимер Харт-ман, всегда испытывал под ЛСД сильные сексуальные фантазии. Но сам Чандлер никогда не испытывал ничего подобного, а скорее переживал тенденции к паранойе. По мнению же Бетти Айзнер, паранойя возникает под ЛСД крайне редко.
Но в основном конференция поставила множество новых вопросов, привлекших общее внимание. Каким образом ЛСД «ликвидирует» защитную реакцию человеческой психики? Открывает ли это определенные терапевтические возможности? И как врач может их использовать? Почему некоторые люди не способны войти в психоделическое состояние или испытывать интегративный опыт? Что делать с той четвертью испытуемых, на которых ЛСД вообще почти не действует? Но главное — действительно ли это мудро: ускорять терапевтический процесс, сокращая его до одной ЛСД-сессии? Когда выяснилось, что решение этих вопросов откладывается, поднялся Сидней Коэн и заявил, что собирает данные о побочных эффектах и неблагоприятных реакциях на ЛСД и будет благодарен за любую информацию, которую ему предоставят.
Казалось, что исследования ЛСД ждет яркое будущее. Однако уже тогда можно было заметить, как начинают приходить в движение силы, которые превратят то, что казалось сложной, но в конечном счете разрешимой научной проблемой, в сложную и, очевидно, неразрешимую социальную проблему.
2. ВЫХОДЯ ЗА РАМКИ
«ТЫ ГОТОВ БЫЛ ТАНЦЕВАТЬ ВЕСЬ ДЕНЬ НАПРОЛЕТ»
Чак Берри «Long live rock-n-roll»
Глава 9. ПЛЕТЯСЬ К ВИФЛЕЕМУ
Вероятно, к любому десятилетию можно применить фразу Диккенса: «то было самое лучшее время, то было самое худшее время», но в 1950-е годы этот парадокс проявился с удивительной силой. Это было время быстрого экономического роста, время многочисленных изобретений; но одновременно в духовной сфере это был период, полный тревог и опасений, десятилетие, когда слишком активный интерес к Достоевскому мог рассматриваться как симпатии к международному коммунистическому заговору со всеми вытекающими отсюда последствиями Это было десятилетие Ричарда Никсона и Мэрилин Монро, водородной бомбы и Элвиса, верноподданнических клятв и «Плейбоя». Чтобы уловить некоторые характерные черты, можно прибегнуть к данным статистики, в которых проявились присущие тому времени яркие контрасты. С одной стороны — тысячи карьер, загубленных «директивой 10450» Эйзенхауэра (который уволил с государственной службы не только тех, кого подозревали в сочувствии коммунистам, но и всех, кто страдал алкоголизмом, наркоманией, сексуальными отклонениями, психическими заболеваниями или даже просто состоял в нудистском клубе). С другой — 4,4 миллиона автомобилей, проданных в 1955 году, или 41 тысяча мотелей, открытых в 1957-м, или 50 биллионов бутылок кока-колы, выпитых в 1959 году.
Только в одной сфере цифры внешнего преуспевания и показатели внутреннего страха сливались воедино — в объемах продаж транквилизаторов, которые выросли с 2,2 миллиона долларов в 1955 году, когда появился милтаун, до 150 миллионов долларов к 1957 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179